Игорь Зимин - Врачи двора Его Императорского Величества, или Как лечили царскую семью.

Из переписки, носящий финансовый характер, можно точно установить, как часто наследнику требовалась помощь хирурга Федорова. В течение зимнего сезона 1908–1909 гг. Федоров приглашался к наследнику 4 раза: «В декабре (на Рождество) 1908 г. он однажды был экстренно вызван из Москвы», следовательно, этот визит ему оплатили как четырехдневный. [798]Всего врачу заплатили 350 руб. В августе 1909 г. он посетил наследника еще 4 раза (200 руб.). [799]В конце концов медицинские услуги Федорова были оценены не только в материальной форме: в 1909 г. он удостоился звания почетного лейб-хирурга.

С. П. Федоров в свите императора. Галиция. 1915 г.

Со временем С. П. Федоров стал «своим» врачом в царской семье. Поэтому в январе 1915 г., после того как во время железнодорожной катастрофы едва не погибла А. Вырубова, для ее лечения также пригласили С. П. Федорова. Вместе с тем конкуренция среди медиков за близость к императорской семье оставалась очень жесткой. Как пишет А. Вырубова, лечившая ее княжна Гедройц «не допускала профессора Федорова меня лечить, сделав сцену Государыне». Только по настоянию проф. Гагенторна [800]Федоров был все же приглашен. При этом он проявлял себя, как опытный царедворец. По словам А. Вырубовой, он, «чтобы быть приятным г-же Гедройц и косвенно Государыне, которая верила ей, не желал вмешиваться в неправильное лечение. Гагенторн не побоялся высказать свое мнение и очень упрекал Федорова. Оба профессора, в присутствии Ея Величества, в моей маленькой столовой на столе положили мне гипсовую повязку… Государыня была обижена за Гедройц и первое время сердилась». [801]

С сентября 1914 г. проф. Федоров начинает сопровождать царя в поездках по фронтам. А после того как Николай II летом 1915 г. принял на себя обязанности Верховного главнокомандующего, Федоров уже неотлучно находился вместе с ним при Ставке в Могилеве. Впервые Николай II упоминает С. П. Федорова в дневнике военного времени 18 ноября 1914 г., перечисляя тех, кто сопровождал его в поездке на фронт: «Со мною едут: Бенкендорф, Нилов, Воейков, Орлов, Дрентельн, Дм. Шереметьев, Саблин и Федоров». [802]По свидетельству дочери Е. С. Боткина, «отец только два раза ездил с Его Величеством в Ставку, т. к. Государь брал с собой лейб-хирурга профессора Федорова, сказав моему отцу, что он его желает видеть при Ее Величестве и детях». [803]После того как в Ставку прибывает наследник, на Федорова ложится ответственность за состояние и его здоровья. Так, в письме цесаревича к матери от 4 ноября 1916 г. упоминается, что «побаливает мышца на ноге. С. П. (Федоров. – И. З. ) не позволяет ходить». [804]За время пребывания в Ставке С. П. Федоров входит в ближний круг людей, окружавших Николая II. Он постоянно сопровождал его и в поездках, и на прогулках, присутствовал на обедах. Великий князь Гавриил Константинович вспоминал, как осенью 1914 г. «за обедом Николай Николаевич (великий князь, Верховный главнокомандующий в 1914–1915 гг. – И. З. ) сидел справа от Государя, я напротив них, рядом с состоявшим при Государе профессоре Федоровым, известным петербургским хирургом». [805]

Отношение к С. П. Федорову в Ставке было различным. Те, кто сталкивался с ним каждый день и близко его знал, относились к нему спокойно. Они единодушно оценивали С. П. Федорова как «очень умного человека», который стоит так же близко к царской семье, как и Е. С. Боткин. Начальник Канцелярии министра Императорского двора генерал А. А. Мосолов писал: «Федоров очень умный человек, был взят ко двору, главным образом ради здоровья цесаревича. Он последовал за государем в ставку и пользовался в глазах Его Величества безусловным весом. На основании его диагноза император, вначале отрекшийся в пользу сына, переменил свое решение в пользу брата Михаила Александровича: Федоров уверил государя, что Алексей Николаевич останется инвалидом на всю жизнь». [806]Протопресвитер о. Георгий Шавельский называл его «самым умным и образованным» [807]среди окружения императора, но добавлял, что, к сожалению, его позиция по отношению к событиям, происходившим в стране и в Ставке, определялась девизом «Моя хата с краю». К разговору об окружении императора он возвращался несколько раз, подчеркивая, что «если исключить профессора Федорова», то «не блистало оно ни талантами, ни дарованиями, ни даже сколько-нибудь выдающимися людьми». [808]

Те же, кто видел его только издали и наблюдал лишь внешнюю сторону событий, отзывались по-другому. Один из офицеров Ставки, М. Лемке, писал о нем: «Федоров катается здесь, как сыр в масле, ровно ничего не делает, получает массу, дамами весьма любим». [809]

Достаточно настороженно относился к профессору начальник подвижной охраны царя А. И. Спиридович. По его мнению, С. П. Федоров принес в ближайшее окружение царя «чуждое начало», которое было связано с иным жизненным опытом и определенными политическими симпатиями профессора. А. И. Спиридович подчеркивает, что «лейб-хирург Федоров, женатый на москвичке из купеческой семьи, он хорошо знал среду купечества и много говорил об этой силе, все более и более добивавшейся власти. Имена Рябушинских, Второвых, Гучковых и др. москвичей пересыпались в разговорах с Федоровым. Много там было неясного, недоговоренного, что уразумелось только потом». [810]

Именно протопресвитер Шавельский указывает на политическое влияние, которое начал оказывать в Ставке С. П. Федоров. Он писал: «Конечно, все это не означает того, что свита не оказывала никогда и никакого влияния на Государя… Могу с несомненностью утверждать, что увольнение военного министра генерала Поливанова и назначение на его место генерала Шуваева состоялись под влиянием свиты и особенно адмирала Нилова и профессора Федорова, не симпатизировавших генералу Поливанову. Как и учреждение Министерства здравоохранения, и назначение министром профессора Рейна, потом, вследствие протеста Государственной Думы и Государственного Совета аннулированные – состоялись под давлением профессора Федорова». [811]Эти свидетельства подтверждаются в письме Александры Федоровны от 4 марта 1916 г.: «Горько разочаровываемся в русском народе – такой он отсталый; мы стольких знаем, а когда приходится выбирать министра, нет ни одного человека, годного на такой пост. Не забудь про Поливанова. Говорил ли ты с Феод. (С. П. Федоровым. – И. З. ). Это было бы интересным для тебя. Он так предан, и не может иметь корыстных целей, потому что все уже получил и не станет гнаться за более высоким положением». [812]Через некоторое время, 12 марта 1916 г., императрица вновь возвращается к вопросу о Поливанове: «Он (Н. П. Саблин. – И. З. ) говорит, что много толковал с Федоровым также про Поливанова… Дорогой мой, не медли, решись, дело слишком важное, а сменяя его, ты сразу подрезаешь крылья этой революционной партии – только поспеши с этим, – вспомни, что ты сам давно хотел его уволить, – поторопись, родной мой, ты всегда медлишь, тебе нужна женщина, которая подталкивала бы тебя!.. Обещай мне, что ты, ради твоего сына и России, немедленно сменишь военного министра». [813]Так что, по утверждению о. Георгия Шавельского, у С. П. Федорова были все основания обмолвиться в разговоре со священником: «Здорово пришлось нам потрудиться, пока мы убедили Государя сменить Поливанова». [814]