Дмитрий Старостин - Между Средиземноморьем и варварским пограничьем [Генезис и трансформация представлений о власти в королевстве франков]

Однако были в общем хоре ученых, придерживавшихся этой точки зрения, и другие голоса. Противоположную позицию имел, например, Мюррей (А.С. Murray), который в своем исследовании порядков наследования во Франкском королевстве показал, что в этой специфической области социально-экономических отношений можно скорее наблюдать «варваризацию», чем постепенную адаптацию к позднеантичной культуре. См.: Murray А.С. Germanic Kinship Structure: Studies in Law and Society in Antiquity and in the Early Middle Ages. Toronto, 1983.

Среди ученых XX в., разделявших эту точку зрения, назовем авторов фундаментального труда (Lot F., Pfister С., Ganshof F.L. Histoire du Moyen Âge. T. 1. R 319–325) и известнейшего из исследователей меровингской эпохи Е. Эвига (Ewig Е. Die frânkische Teilreiche im 7 Jahrhundert (613–714) // Spâtantikes und fränkisches Gallien: Gesammelte Schriften. Ostfildern, 1976. Bd. 1. S. 174). Среди отечественных медиевистов также можно заметить следование данной традиции, хотя и в опосредованном ключе. Так, в работе, посвященной раннесредневековой государственности, А.Р. Корсунский показал, что для указанного периода существовало то, что логично назвать «демократией знати» и что раннесредневековые королевства не были еще «государствами» в полном смысле слова. См.: Корсунский А.Р. Образование раннефеодального государства в Западной Европе. М., 1963. С. 154, 162. Особенно важным для нас является тезис А.И. Неусыхина о том, что в раннесредневековый период общество было «дофеодальным», т.е. таким, в котором отсутствовали значительные классовые противоречия; большинство населения составляли свободные. См.: Неусыхин А.И. Дофеодальный период как переходная стадия развития от родо-племенного строя к раннефеодальному. (Тезисы доклада) // Средние века. 1968. Т. 31. С. 45–48, 59–63; Он же. Дофеодальный период как переходная стадия развития от родоплеменного строя к раннефеодальному // Вопросы истории. 1967. № 1. С. 75–87. Можно заметить, что хотя оба этих исследователя не дали точной периодизации времени существования «догосударственного», «дофеодального» этапа, но, судя по приводимым ими источникам, они относили его ко всей эпохе Меровингов в части своей аргументации, которая касалась Галлии.

Одна из каролингских редакций «Хроники» Продолжателя Фредегара сообщает, что вдова Хлодвига II Балтхильда стала «угнетать франков», а ее малолетний сын Хлотарь, права которого она защищала, возможно не меровингских кровей, и был на самом деле сыном майордома Эброина. См.: Fredegar. Continuationes. Cap 2. Эта версия содержится в более поздней каролингской рукописи.

За пределами остались только Прованс и земли на Дунае, но их присоединение произошло только в VII в.

Предметом исследования в данном случае будет именно тенденция, а не отдельные события, потому что сюжеты, рассмотренные этими двумя авторами, не пересекались в силу их хронологической удаленности.

А. Рогге, юрист и историк права, писавший в духе одного из создателей и вдохновителей «немецкой истории» Г. Конринга (1606–1681), основываясь на юридически-правовом прочтении «Салической правды», сделал попытку показать следующее: Римская империя и римская цивилизация не могли иметь значительного влияния на германское общество хотя бы потому, что правовые принципы, на которых последнее было организовано, по своей свободе и уважению к правам личности во многом превосходили правовой «диктат» Римской империи. См. прекрасно выполненное описание его взглядов и полемику с ним в публицистических письмах О. Тьерри в Courrier français, опубликованных в 1820 г. См.: Thierry A. Lettres sur l’histoire de France. P., 1856. P. 68–107, рус. пер.: Тьерри О. О характере германских завоеваний Галлии и состояние побежденных туземцев // История Средних Веков / Под ред. М.М. Стасюлевич. М., 1999. С. 297–310. Другое сочинение Тьерри — Рассказы из времен Меровингов (СПб., 1892) — значимо как пример особого внимания, которое ученый уделил Григорию Турскому, дав только этому автору право голоса и оставив на втором плане все остальные источники по истории меровингской Галлии.

Обратившись к нарративным сочинениям и, в частности, «Истории» Григория Турского, он подчеркнул, что в варварском обществе господствовали лживость и обман, и что, таким образом, его нельзя считать обладавшим более справедливой социальной организацией, чем Римская империя. См.: Гизо Ф. О характере Салического закона // История Средних веков / Под ред. М.М. Стасюлевич. СПб., 1999. С. 324–325.

Guizot F. Récits historiques. Bielefeld, 1897. P. 72. Анализ его видения истории с «Суассонской чашей» и последующая смена оценки этого сочинения в трудах исследователей XIX–XX вв. будет представлен далее. Следует отметить, однако, что впервые обратил внимание на эпизод с «Суассонской чашей» Ф. Дан ( Dahn F. Die Konige der Germanen. Bd. 7. S. 56), но он не сделал из него таких далеко идущих выводов, как Гизо.

Стоит отметить, что несмотря на кажущуюся законченность исследования сочинений Григория Турского и мнимую исчерпанность темы исследователи не перестают разрабатывать новые подходы к оценке его «Истории» и других сочинений.

До этого сознательный поиск, акцентировка и пристрастное выпячивание этнических моментов у Григория были присущи как французским, так и немецким ученым.

В данном случае ему было важно показать, что Григорий Турский описывал события второй половины VI в. иначе, чем приход Хлодвига к власти: епископ Тура не пытался записать по памяти (или в соответствии с уже сложившейся историографической традицией) исторические события, а обращался к перу по мере их развертывания.

В начале XXI в. не нуждается в доказательстве тот факт, что невозможно понять представления о власти и социальной структуре общества, предварительно не попытавшись уловить тот смысл, который образованные люди, и в частности, авторы исторических сочинений, вкладывали в обращение к прошлому. Влияние особенностей мировоззрения позднеантичных и раннесредневековых историков на их подход к изображаемым событиям была исследована многими учеными. В качестве особо яркого примера можно сослаться на работы: Goffart W. Zosimos: The First Historian of Romes Fall // American Historical Review. 1971. Vol. 76. № 2. R 412–441; Idem. Rome, Constantinople and the Barbarians // The American Historical Review. 1981. Vol. 86. № 2. P. 275–306; Idem. The Narrators of Barbarian History (AD 550–800): Jordanes, Gregory of Tours, Bede, and Paul the Deacon. Princeton, 1988.

Образ императора Константина был крайне важной частью политического и религиозного самосознания Запада в Раннем Средневековье: Ewig Е. Das Bild Constantins des Grossen in den ersten Jahrhunderten des abendlàndischen Mittelalters // Spätantikes und fränkisches Gallien: Gesammelte Schriffen. Ostfildern, 1976. Bd. l.S. 72–113.