Виктор Устинов - Великая Армия, поверженная изменой и предательством [К итогам участия России в 1-й мировой войне]

Великий князь Павел Александрович, возглавивший гвардию в 1916 году, совершенно не знал военного дела, и под его командованием гвардия разложилась и отказалась повиноваться царю.

Великий князь Николай Николаевич долгое время возглавлял императорскую гвардию, которая по подготовке к войне и качеству вооружения отставала от обычных воинских частей и не явилась примером для воюющей армии. Но, в отличие от других великих князей, он был патриотом России и служил ей честно и самоотверженно. Он возглавлял Совет Обороны и в секретной записке императору, составленной им в декабре 1907 года, он писал: «Наша живая сила — армия, флот и весь организм обороны государства — находится в грозном по своему несовершенству состоянии, и безопасность государства далеко не обеспечена» [95] М. А. Петров. Подготовка России к мировой войне на море. М., 1926, с. 122. . В правящих кругах России в тот период не было единства в вопросе о первоочередности восстановления армии или флота и распределении между ними средств. В то время как великий князь Николай Николаевич не без основания считал, что и в будущем конфликте решающая роль будет принадлежать армии и высказывался за скорейшее ее усиление, Николай II, напротив, был гораздо более чуток к нуждам флота и стремился в первую очередь вести строительство новых военных кораблей. Это пристрастие царя сказалось на распределении военных ассигнований в ущерб армии.

Русская армия мирного времени состояла из 37 пехотных корпусов общей численностью в 1284 тысячи человек, то есть приблизительно столько, сколько имели вместе Германия и Австро-Венгрия (1246 тысяч человек). На случай войны дополнительно формировалось 35 резервных пехотных корпусов. Корпуса были громоздкими и малоподвижными. Русская пехотная дивизия имела 16 батальонов, а немецкая —12. В составе родов войск кавалерия занимала слишком большое место. Технические и инженерные войска были мало развиты. По числу самолетов русская армия занимала второе место в мире, но отечественная авиация не опиралась на собственное самолетостроение, и ее жизнь зависела от закупок самолетов и поставок запасных частей из-за границы.

Полное сосредоточение всех русских армий достигалось к 40-му дню мобилизации, что вызывало беспокойство Франции, ожидавшей нападения германской армии и сомневавшейся в оказании своевременной помощи со стороны русских.

Угроза надвигающейся войны и техническая слабость русской армии побудила депутатов Государственной думы и общественность требовать от правительства радикальных реформ в армии по ее перевооружению и переходу на передовые формы обучения войск. В октябре 1913 года была разработана так называемая «большая программа по усилению армии», которая должна была проводиться в жизнь с 1914 года и закончиться в 1917 году, и на ее осуществление требовалось 500 млн. рублей. Кредиты на ее осуществление были утверждены думой, но военный министр Сухомлинов всячески препятствовал реформам в армии, и только под сильнейшим давлением общественности, обеспокоенной надвигающейся войной, царь за несколько дней до начала войны утвердил программу реформ в армии.

Весной 1914 года лидеры всех фракций Государственной думы подвергли резкой критике гибельную внутреннюю и внешнюю политику председателя правительства Ивана Горемыкина и настаивали на отставке трех министров: Николая Маклакова, министра внутренних дел, Ивана Щегловитова, министра юстиции, и Владимира Сухомлинова, военного министра [96] А. Ф. Керенский. Россия на историческом повороте. М., 1993, с. 87. . Среди депутатов бытовало твердое мнение, что эти три министра вместе с премьером Горемыкиным вели объединенную политику разрушения экономического и оборонного потенциала страны в угоду германскому милитаризму.

Вместе с министром внутренних дел Маклаковым Сухомлинов так ужесточил цензуру, что в России нельзя было обсуждать проблемы армии, и она оставалась закрытым государственным институтом, куда не мог ворваться ветер новшеств и перемен. Угроза войны приближалась, но в обществе и даже в армии нельзя было назвать вероятного врага по имени, его нельзя было упоминать даже в разговорах, так велик был страх у всех людей перед властью. Отношение Германии к России накануне Первой мировой войны было открыто враждебным, но в Петербурге велась вероломная политика, не желавшая замечать реалий и продолжавшая убеждать население в дружелюбных чувствах русского народа к немцам. В обществе запрещалось обсуждать немецкую проблему в любой плоскости, если в ней был хоть какой — нибудь намек на критику немцев.

Абсурдность цензуры была доведена до такой степени, что в самой армии, в ее высших и средних военных учебных заведениях и в войсках офицерам запрещалось изучать военную организацию и возможности германской армии, о ней было принято говорить только в восторженных тонах. Если бы какой-либо офицер рискнул объяснить своим подчиненным, что наш главный враг — немец, и что он собирается напасть на нас и нужно быть готовым отразить его, то этот командир был бы немедленно выгнан со службы или предан суду. Немец внешний и внутренний был у нас всесилен, «он занимал высшие государственные посты, был persona gratissima при дворе» [97] Там же, с. 70. . Стоило школьному учителю проповедовать своим питомцам любовь к славянам и ненависть к немцам — он был бы сочтен опасным панславистом, революционером, террористом и сослан в Туруханский или Нарымский край [98] А. А. Брусилов. Воспоминания. М., 1983, с. 70. .

Пруссаки и немцы, или их сторонники, были всюду, и они железной хваткой держали тело и душу русского человека. Им помогал царь, его двор, правительство, министры, губернаторы. Малейшее недовольство подавлялось. Когда началась война, царская цензура стала еще более злодейской, так как она пресекала всякую мысль о справедливой войне с немцами и запрещала писать о войне с ними. Средства массовой информации сообщали о боевых действиях на Западном фронте, где воевали французы и англичане с немцами, о боях и сражениях с турками, и, наконец, можно было поведать читателям и об австро-венгерской армии, но нельзя было освещать боевые действия германской армии с русской армией. Даже военные газеты и журналы пестрели бесцветными сообщениями о второстепенных событиях на войне, с театров военных действий на Балканах, Ближнем Востоке и проходили мимо главных событий — схватке русской армии с армией Германии. Русские войска были хорошо обучены, дисциплинированны и послушно пошли на войну, но подъема духа не было никакого — проклинали австрийцев и грозились их разгромить, но немцев боялись упоминать — они были рядом и возглавляли армии, корпуса и дивизии.