Виктор Устинов - Великая Армия, поверженная изменой и предательством [К итогам участия России в 1-й мировой войне]

На высокие государственные посты устремились люди, которые сами нуждались в контроле со стороны власти и общества, так как они легко переступали закон и имели пороки, не совместимые с порядочностью и честью. Это стало возможным только в силу огромного влияния Распутина на императрицу Александру Федоровну, которая после отъезда царя в Ставку, по взаимной договоренности, взяла бразды правления империей в свои руки. Это была видимость ее управления, а на самом деле ею управляла немецкая партия. Не имея опыта и не зная людей, она полностью доверилась своему фавориту Распутину, который в государственных делах был такой же неуч и невежда, как и его венценосная пассия. К Распутину, завладевшему телом и духом императрицы, сразу потянулись люди его принципов и взглядов, прежде всего князья по званию и проходимцы по призванию Мещерский, Андроников, Белосельский-Белоцерковский, темные личности из полиции Белецкий и Манусевич-Мануйлов, финансовые нувориши Манус и Рубинштейн. Все эти люди вместе и порознь протежировали у Распутина своих ставленников в верхние эшелоны власти, преследуя не государственные, а своекорыстные интересы, не совместимые с заботой о процветании империи. Князья Мещерский и Андроников были близкие к императору лица, но царь был так обособлен, что путь к нему был короче через «старца» и императрицу.

Первым министром, назначенным по рекомендации Распутина, был Саблер, из прусского окружения царя, «не то шутник, не то — искатель приключений» [315] Г. Шавельский. Воспоминания последнего протосвитера русской армии и флота, т. I. Нью-Йорк, 1954, с. 283–284. . Ему нельзя было доверять приход, а назначили обер-прокурором Святейшего Синода, и при нем «Святейший Синод главным образом занимался наградными и бракоразводными процессами» [316] Там же, с. 284–285. .

Обер-прокурор Синода и митрополиты, подобранные Распутиным [317] А. П. Извольский. Воспоминания. М., 2003, с. 209. , не владели способами врачевания душ, и этой задачей занялись сотни и тысячи католических, протестантских и баптистских организаций, ринувшихся на бескрайние российские просторы, отбирая верующих у православной церкви и внося духовную смуту в жизнь русского народа. Отходили от православной церкви прежде всего молодые люди в западных губерниях России, в их быт внедрялись вольность нравов и пороки, где раньше были крепки устои русской старины. Последствия распутинского влияния на русскую церковь трудно переоценить, но оно было не менее вредным, чем на царскую семью. Дух атеизма был порожден в народных глубинах самой церковью, не справившейся с задачами духовного воспитания масс, где нравственный пример священнослужителей для верующих — важнее религиозных догм и правил.

За два года до назначения премьером Горемыкина князем Мещерским, при содействии Распутина, министром внутренних дел России был назначен Николай Маклаков, о ком в петербургских светских кругах говорили с усмешкой и нескрываемой иронией. За крайне правыми взглядами у молодого министра просматривалась полная некомпетентность в порученном ему деле и отсутствие каких-либо государственных способностей, сближавших его в этом отношении с царем. Министр внутренних дел определял внутреннюю политику империи, и назначение на этот пост Маклакова, которого родной брат назвал «государственным младенцем» [318] А. Я. Аврех. Царизм накануне свержения. М., 1989, с. 81. , лишь отображало стремление прусского двора видеть во власти ничтожных людей.

Все министры, кто назначался по протекции князей Мещерского, Андроникова и Распутина, были ярыми сторонниками продолжения курса сближения с Германией в ущерб национальным интересам России. С помощью Распутина стали проводиться все непопулярные решения правительства, все аферы с ценными бумагами и капиталами, все назначения министров и директоров департаментов, в руках которых находились основные бюджетные средства и оборонные отрасли промышленности. С помощью «старца» были сменены министры, которые были самостоятельными и сильными в понимании своего государственного долга и ответственности перед народом, убраны руководители департаментов полиции, жандармерии и юстиции, которые проявляли заботу о безопасности граждан и страны, отодвинуты в тень и отправлены в отставку и в отдаленные обители генералы армии и иерархи церкви, которые могли повести армию к победам и поднять православный люд на всеобщую войну с врагом.

Привыкший с молодости к пьяным кутежам, воровству, аферам и сомнительным приключениям Распутин так и не был приучен ни к какому полезному труду и жил обманом людей, богатых и бедных, и, в особенности, верующей православной паствы, потому что он причислял себя к влиятельным проповедникам церкви и был ее непризнанным патриархом. Прочное тысячелетнее здание русской православной церкви от такого антихриста накренилось и стало трещать, угрожая развалом людям, посещавшим его. Гучков еще в январе 1912 года, при обсуждении в Государственной думе сметы Синода, говорил: «Хочется говорить, хочется кричать, что церковь в опасности и в опасности государство… Вы все знаете, какую тяжелую драму переживает Россия… В центре этой драмы — загадочная трагикомическая фигура, точно выходец с того света или пережиток темноты веков, странная фигура в освещении XX столетия… Какими путями достиг этот человек центральной позиции, захватив такое влияние, перед которым склоняются внешние носители государственной и церковной власти… Григорий Распутин не одинок; разве за его спиной не стоит целая банда, пестрая и неожиданная компания, взявшая на откуп и его личность, и его чары» [319] А. И. Гучков в третьей ГД. Сборник речей. Спб., 1912, с. 117. .

«Старец» Распутин не погнушался ворошить грязное прошлое и заставлял Синод и митрополитов причислять к лику святых таких же проходимцев прошлого, каким он был сам в настоящем, и это кощунство отторгло от церкви миллионы масс верующих. Нравы, приличия и сдержанность страстей, привитые народу вековой культурой русского народа, в столице империи оказались грубо растоптанными безбожием и безразличием к нормам нравственности и совести. В царском дворе, высшем обществе Санкт-Петербурга и Москве культивировалось стремление к грехопадению, часто даже преступному, и оно сопровождалось верой в очищение этого греха с помощью божественного милосердия. Чувственное грехопадение носило ореол жертвенности у прекрасной половины, и его не стыдились совершать знатные светские дамы. Это была прелюдия к той сексуальной революции, поразившей «демократическую» Россию через 100 лет, когда женщина была лишена всех своих прав и брошена на торги наравне с другими товарами и предметами роскоши. Легкость нравов витала и в царских покоях, где императрица следила с безразличным лукавством за любовными похождениями своего мужа с ее фрейлиной Анной Вырубовой, которая, в свою очередь, была организатором и свидетелем интимных отношений императрицы и Распутина.