Дмитрий Дегтев - 1917: русская голгофа. Агония империи и истоки революции

Возник этот миф на самом деле довольно давно. «Время работало в пользу России, на втором году войны должен был сказаться ее более мощный организм, более мощный и в военном и в финансовом отношении, – писал еще в 1939 году царский историограф Ольденбург. – Только диверсия в тылу русской армии, только внутренние волнения в России могли предотвратить такой исход войны… Внутренние волнения в России были необходимы Японии как воздух» [18].

Также сторонникам теории о «ноже в спину» хочется задать встречный вопрос. Почему в самой Японии, которая тоже переживала непростые времена из-за войны и где рабочие и крестьяне также жили не в самых прекрасных условиях, революция не началась? И почему царское правительство не дало денег японским революционерам на свержение императора? Тем более, как утверждается, финансово все обстояло неплохо, а «организм» был сильнее японского.

Кроме того, сам факт каких-то разоблаченных революционных инвестиций вовсе не доказывает, что революция в целом делалась именно на эти деньги. И что именно за эти «гонорары» шли на демонстрации толпы голодных рабочих. Тот же Ольденбург, поклонник царя, справедливо отмечал: «Неверно было бы утверждать, что революцию делали за иностранные деньги. Люди, отдавшие все свои силы делу революции, готовые отдать за нее жизнь, делали это не ради получения денег от кого бы то ни было. Но в известной степени революция делалась на иностранные деньги: внутренние враги русской власти ( вернее, часть их ) не отказывалась от помощи ее внешних врагов».

Следует также напомнить, что теория «ножа в спину», воткнутого в «побеждающую» (или вскоре должную победить) страну, была придумана Адольфом Гитлером. Так он объяснял позорное поражение Германии в Первой мировой войне. Потом, в бытность фюрером, он сделал все, чтобы этот самый «нож в спину» не повторился, и в итоге Германия, теперь уже сражавшаяся «до конца», потерпела еще более позорное, полное поражение.

Есть и еще один немаловажный аспект в вопросе «революционных» денег. Большинство историков указывают исключительно «подлые» и «разрушительные» мотивы и цели, по которым восставшим оказывалась финансовая помощь. Мол, все хотели «ослабить Россию», «взорвать страну изнутри» и добиться ее поражения. В действительности те же американские миллионеры перечисляли пожертвования финским повстанцам, так как просто хотели поддержать борьбу угнетенного народа за свободу и независимость. Британские круги, начитавшись в газетах об ужасах Кровавого воскресенья, полагали, что помогают русскому народу бороться за свои права и против кровавой деспотии царя.

Из-за границы, особенно из демократических стран, ситуация в России небезосновательно выглядела не совсем так, как этого хотелось бы Николаю II и царским чиновникам!

Что касается Гапона, то после Кровавого воскресенья ему удалось скрыться, перейти на нелегальное положение, а затем выехать за границу. Присоединившись к большой семье революционеров-эмигрантов, в Швейцарии он встречался с Лениным, эсерами, западными журналистами, а попутно писал, по выражению Ольденбурга, «неистовые воззвания» русскому народу. «Министров, градоначальников, губернаторов, исправников, городовых, полицейских стражников, жандармов и шпионов, генералов и офицеров, приказывающих в вас стрелять, – убивайте, – говорилось в одном из них. – Все меры, чтобы у вас было вовремя настоящее оружие и динамит, – знайте, приняты… На войну идти отказывайтесь… Водопроводы, газопроводы, телефоны, телеграф, освещение, конки, трамваи, железные дороги уничтожайте… Раздавим внутренних кровожадных пауков нашей дорогой родины» [19]. Главными врагами народа Гапон объявил «зверя-царя», «шакалов-министров» и «собачью свору чиновников».

Первыми на призыв к убийствам, как водится, откликнулись эсеры. 4 февраля 28-летний Иван Каляев, сын полицейского и поэт, прямо в Московском Кремле бросил бомбу в карету командующего московским военным округом великого князя Сергея Александровича. Последний был дядей царя и считался главой «партии сопротивления», главным организатором расстрела рабочих 9 января. Теракт оказался необычайно эффектным, «орудие тирании», как называли князя революционеры, был разорван в клочья прямо в историческом центре России.

Жена погибшего Елизавета Федоровна через некоторое время потребовала свидания с убийцей мужа. Ее ввели в камеру, она спросила:

– Зачем вы убили моего мужа?

– Я убил Сергея Александровича, потому что он был орудием тирании. Я мстил за народ!

– Не слушайтесь вашей гордости. Покайтесь… А я умолю государя даровать вам жизнь. Я буду просить его за вас. Сама я вас уже простила.

– Нет! Я не раскаиваюсь, я должен умереть за свое дело, и я умру… Моя смерть будет полезнее для моего дела, даже чем смерть Сергея Александровича.

Каляева предсказуемо приговорили к смертной казни. «Я счастлив вашим приговором, – заявил он в ответ. – Надеюсь, вы исполните его так же открыто и всенародно, как я исполнил приговор партии социалистов-революционеров. Учитесь смотреть прямо в глаза надвигающейся революции!» [20]

Впрочем, убийство князя являлось вполне типичным, как по исполнению, так и по рангу погибшего – крупный царский чиновник. Но уже вскоре революционный терроризм станет в России такой же обыденностью, как и пьяная поножовщина. И это притом, что большую часть членов партии, занимавшейся террором, составляла интеллигенция.

Вот, например, Нижегородская ячейка партии эсеров возникла прямо накануне первой русской революции. Членами эсеровской подпольной организации были люди самых разных профессий, в частности бывший студент Е. Е. Колосов, садовник В. Е. Лазарев, врач Н. И. Долгополов, прапорщик запаса Д. П. Бирюков, присяжный поверенный С. М. Синицын, художник-декоратор Е. И. Умнов и другие. Всего актив нижегородских террористов состоял примерно из 30 человек. Партийный бюджет формировался не особо цивилизованными методами, в основном грабежами. В числе прочих нижегородские эсеры совершили вооруженные налеты на казенную винную лавку, на кассу конторы кооперативного общества «Надежда», похитив там 5 тысяч рублей, кассу конторы завода Доброва и Набгольц и другие учреждения. Вырученные средства шли на печатание листовок, покупку оружия и взрывчатки. Эсеровские агитаторы в основном ориентировались на крестьян и рабочих, но помимо этого «посещали» даже Кремлевский полк и Окский резервный батальон, пытаясь склонить на свою сторону солдат.

Наиболее активную деятельность нижегородские эсеры развернули в 1905 году. По мнению лидеров ячейки, взрывы и убийства высокопоставленных чиновников и руководителей правоохранительных органов должны были способствовать росту революционных настроений и в конечном счете свержению ненавистного царского режима. В начале апреля нижегородский комитет эсеров постановил убить начальника нижегородского охранного отделения ротмистра А. В. Грешнера. Исполнителя определили методом жребия. Им стал А. Л. Никифоров, дворянин по происхождению.