Николай Попов - Открывая новые страницы... [Международные вопросы: события и люди]

1922 год стал важным этапом в жизни Сокольникова. На XI партийном съезде после трехлетнего перерыва его снова избрали членом ЦК РКП(б). На первом расширенном пленуме Исполкома Коминтерна по поручению ЦК он сделал доклад о новой экономической политике. Летом в составе советской делегации, возглавляемой М. М. Литвиновым, ездил в Гаагу на международную конференцию по финансовым и экономическим вопросам, которая была созвана по решению Генуэзской конференции для обсуждения претензий капиталистических стран к Советской России и возможности предоставления ей кредитов. В комиссии долгов он выступил с обстоятельным докладом о финансовом положении Советского государства, вызвавшем, по его собственному свидетельству, «ожесточенные нападки всей буржуазной прессы». Поездка в Гаагу определила выбор Сокольникова в качестве докладчика по проблемам международной политики на состоявшейся в августе XII Всероссийской партконференции. Как член комиссии Оргбюро ЦК, образованной Политбюро 11 августа, он также принимал ближайшее участие в подготовке к объединению советских республик. 25 сентября около трех часов беседовал на эту тему в Горках с Лениным. Несмотря на разногласия с Сокольниковым по вопросу монополии внешней торговли — поддерживаемый большинством Политбюро (в том числе Сталиным), последний выступал за ее ослабление, — у Владимира Ильича вряд ли могла возникнуть даже мысль, что из-за этого следует, допустим, отстранить его от руководства финансовым ведомством. 20 ноября Григорию Яковлевичу довелось последний раз побывать на приеме у уже тяжело больного Ленина. Более полутора часов они говорили о состоянии финансов РСФСР и работе Госбанка, о финансировании промышленности и налогах, о курсе рубля. А через день Президиум ВЦИК утвердил Сокольникова народным комиссаром финансов Республики. Ему было всего 34 года… После образования в 1923 году союзного Совнаркома Григорий Яковлевич возглавил Наркомфин СССР.

Владимир Ильич не ошибся в своем выборе. Введение в обращение червонцев, а затем выпуск весной 1924 года казначейских билетов и чеканка разменной серебряной и медной монеты позволили окончательно прекратить эмиссию бумажных совзнаков, обеспечили стабилизацию цен и удешевление товаров. «Упрямый нарком с Ильинки, — писал Михаил Кольцов, — недаром ограничивал нас, урезывал, подрубал крылья, нагружал налогами и оброками, утруждал составлением скучнющих смет, навлекая на свою голову все благочестивейшие коммунистические проклятия. Он жал, корежил, скопидомил, копил, копил — и вот — поди ж ты! — скопил гривенник!» Действительно, рождение маленького серебряного гривенника после триллионов и квадриллионов ничего не стоивших бумажных рублей воспринималось населением с огромным воодушевлением. Показываемые на беспартийных крестьянских конференциях серебряные монеты вызывали настоящие взрывы восторга. На собраниях и митингах принимались бесчисленные резолюции в поддержку денежной реформы. Ее горячо приветствовала вся страна. Авторитет советского финансового ведомства никогда уже не поднимался так высоко, как тогда, в середине двадцатых.

И все же, несмотря на очевидный успех политики Наркомфина, ретивые сторонники «хозяйства», заинтересованные в получении еще большего количества оборотных средств, выступая под лозунгом «Все для производства!», по-прежнему требовали от Сокольникова не жалеть «разноцветных бумажек», клеймили «позором» недостаточное финансирование промышленности за счет якобы слишком большого облегчения налогового бремени на крестьянство и увеличения расходов на социально-культурные нужды. Нисколько не смущаясь, они призывали решительно «приспособлять» рыночную обстановку к собственным «плановым устремлениям», предлагали «без всяких колебаний» использовать даже малейшую возможность, чтобы быстрее продвинуть вперед, подхлестнуть развитие социалистического звена государственной промышленности по сравнению с мелкобуржуазным звеном крестьянского хозяйства, настаивали на неограниченном расширении банковской эмиссии.

Сокольников не раз предупреждал, что этот путь якобы быстрого развития промышленности на самом деле ведет к инфляции, к нарушению с таким трудом созданной твердой валюты. «Общий интерес хозяйственного подъема страны и хозяйственного укрепления, правильно понятый, — говорил наркомфин, — требует, чтобы эмиссионная политика отстаивала твердость валюты против чрезмерных увлечений отдельными частями государственного хозяйства, увлечений, состоящих в переоценке сегодняшнего дня и в забвении интересов завтрашнего». В отличие от сторонников «кредитной экспансии» и «диктатуры промышленности» Сокольников придерживался твердого мнения, что условием успешного проведения политики хозяйственного подъема является внутреннее равновесие всего народнохозяйственного механизма, лучшим измерителем которого служит именно состояние денежного обращения.

Середина 20-х годов — пик партийной и государственной деятельности Сокольникова. Он является кандидатом в члены Политбюро ЦК РКП(б) и Президиума Исполкома Коминтерна, членом Совнаркома, Совета Труда и Обороны, ЦИК СССР. К этому период ду относится и важное событие в его личной жизни: женой Григория Яковлевича стала юная Галина Серебрякова, начинающая журналистка, в будущем известная писательница, автор книг «Женщины эпохи Французской революции», «Юность Маркса», «Похищение огня», многих других. «Я жила в 5-м Доме Советов, на улице Грановского, в квартире, где на каждой вещи был прибит металлический номерок инвентаризации, — вспоминала Галина Иосифовна много лет спустя. — Ничего из имущества, кроме маминого небольшого рояля, нам не принадлежало… В этой небольшой темноватой квартире прошло четыре года второй половины 20-х годов. Кто только не бывал в ней, и сколь необычные часы поэзии, музыки, политических споров проходили в столовой и узеньком кабинете».

В гости к Сокольникову и его жене приходили такие интересные люди, как Бухарин, Енукидзе, Орджоникидзе (с ним Григорий Яковлевич познакомился еще в 1909 году в красноярской пересыльной тюрьме), Тухачевский, Фрунзе («В 1925 году, — отмечала Серебрякова, — Михаил Васильевич часто бывал у нас в доме»), Ф. Ходжаев, поэт Б. Пастернак (приятель Григория Яковлевича еще по 5-й московской классической гимназии), писатели И. Бабель, Б. Пильняк и многие-многие другие. В 1926 году на улице Грановского впервые появился молодой композитор Д. Шостакович. «Шостакович бывал у нас всякий раз, когда приезжал из Ленинграда в Москву, — писала Серебрякова. — … Случалось, Шостакович жил у нас по нескольку дней. Ночевал на диване в столовой или в кабинете мужа».