Евгений Пчелов - Романовы. История великой династии

Пётр I в Саардаме на корабельной верфи. Хромолитография А.И. Стрельцова. 1883 г.

Можно во многом обвинять Петра, но судить его – не наше право. Одно ясно, он не был садистом-убийцей, залившим страну кровью ради своих химерических потуг, как Иван Грозный. Он твёрдой рукой запустил государственный механизм, и сколь чётко и правильно это было сделано, говорит дальнейшая история императорской России. После Петра и до Екатерины на российском престоле перебывало много разных лиц, некоторые вообще имели на него весьма сомнительные права. Мало кто из них имел талант государственного управления, и уж точно никто не приближался к Петру по уровню своих способностей. Но государство функционировало независимо от того, занимал ли русский престол полугодовалый младенец или бывшая «портомоя». Последующие монархи равнялись на Петра. И Екатерина Великая, и Павел I, и императоры XIX века. Весь имперский период русской жизни прошёл под знаком его основателя.

Уже в детстве Пётр был озорным и бойким мальчиком. С шестого месяца начал ходить, с года не расставался с любимыми игрушками: колесным конем, пушечками, барабаном, в два года ему подарили серебряный кораблик. В Кремле по приказу царя Фёдора, любившего своего младшего братца и крестника, выкопали маленький прудик, где Петруша плавал в лёгком судёнышке – любовь к военному делу и морю осталась у него на всю жизнь. На пятом году к Петру приставили дядьку Никиту Моисеевича Зотова, который обучал его грамоте. Но хорошего образования в детстве Пётр так и не получил, многое потом осваивал сам. Жажда знаний была у Петра потрясающей. За что бы ни брался, что бы ни делал – во всём стремился достичь совершенства. Личным примером воодушевлял подданных. В Голландии работал плотником на верфи, в совершенстве изучил корабельное дело, был талантливым полководцем, овладел чуть ли не всеми тогдашними ремёслами, вникал в вопросы градостроительства (вспомним хотя бы его детище – Петербург), садоводства, естествознания, анатомии, сам драл зубы и делал хирургические операции, освоил типографский набор – буквально всё интересовало его, ко всему необычному и новому тянулся самозабвенно.

После смерти царя Фёдора 27 апреля 1682 года Пётр был провозглашён царём, но потом пережил все ужасы кровавого стрелецкого бунта. Софья добилась соправительства Ивана, и 25 июня того же года в Успенском соборе Кремля прошла необычная церемония венчания на царство сразу двух государей. Для Петра специально была сделана шапка Мономаха так называемого второго наряда, ведь он был «младшим царём». Но вскоре его с матерью и младшей сестрой отправили в подмосковное Преображенское. Однако устранив Петра и Наталью Кирилловну от государственных дел, царевна Софья, сама того не желая, заложила бомбу под своё самовластие. Подраставший царь чувствовал себя там на воле и был предоставлен самому себе вдали от церемониала царского двора. Такая жизнь сформировала в нём ощущение внутренней свободы. Его не сковывали жёсткие рамки поведения, не подавлял традиционный уклад жизни. Пётр полюбил воинские «забавы», из детей придворных слуг создал «потешные» полки – Преображенский и Семёновский, ставшие впоследствии основой будущей российской гвардии. Познакомился с корабельным делом, часто бывал в Немецкой слободе, где приобщился к европейскому быту и иностранной культуре. Иными словами, именно в это время Пётр сформировался как будущий преобразователь России, превратился из мальчика-царя в сильного юношу, способного самостоятельно править страной.

Во время трагических событий 1689 года Пётр проявил твёрдость и мужество, организовав в Троице-Сергиевом монастыре сопротивление Софье. В итоге Софья была устранена и началось самостоятельное правление Петра. С 1696 года он стал единственным царём, а 20 октября 1721 года, после победоносного окончания Северной войны, Сенат преподнёс ему титул «Императора Петра Великого, Отца Отечества». Тем самым имперская идея получила в России своё законченное воплощение. Пётр реально осуществил то, к чему стремились московские правители ещё с конца XV века. Царский титул был заменён более высоким императорским, на европейский манер, и Россия встала в ряд величайших мировых держав (в Европе была ещё только одна империя – Священная Римская с центром в Вене).

Петру Великому удалось не только сделать Россию частью Европы, но и ввести династию Романовых в семью европейских монархов. Он буквально прорвал международную изоляцию царского рода, установив династические связи с европейскими правящими домами. Этому способствовала политика религиозной терпимости и открытости по отношению к Западу. Начиная с 1710-х годов Романовы заключили несколько брачных союзов с европейскими монархиями, и все эти связи имели очень большое политическое значение. Первая свадьба состоялась в 1710 году – Пётр выдал свою племянницу, среднюю из сестёр – дочерей царя Ивана, Анну за герцога Курляндского Фридриха-Вильгельма. Правда, брак продлился недолго – герцог умер по дороге из Петербурга на родину, и Анне пришлось остаться в Митаве, столице Курляндского герцогства, одной, несмотря на желание вернуться, на долгие 20 лет. Герцогство Курляндия и Семигалия возникло на землях Ливонского ордена и занимало большую часть территории современной Латвии, имея выход к Балтийскому морю. Земли к северу от Курляндии после Ништадтского мира отошли к Российской империи. Таким образом Анна выполняла роль своеобразного «форпоста» России на восточных балтийских берегах.

Вид Санкт-Петербурга. Фрагмент гравюры А.Ф. Зубова. 1700-е гг.

В 1711 году Пётр женил своего сына и наследника престола, царевича Алексея, на принцессе Брауншвейг-Вольфенбюттельской Шарлотте-Кристине-Софии. Важно отметить, что этот брак не предполагал перехода невесты в иную веру. Супруга будущего, но несостоявшегося русского царя осталась лютеранкой. Само герцогство Брауншвейгское было, может быть, и не столь значительным, но главное, сестра Шарлотты – Елизавета-Кристина с 1708 года состояла в браке с Карлом Габсбургом, который в апреле 1711 года, за полгода до свадьбы царевича Алексея, стал императором Священной Римской империи Карлом VI. Таким образом, Пётр становился свойственником самого «римского кесаря», высшего по статусу монарха Европы, а будущая императрица Мария-Терезия оказалась потом двоюродной сестрой российского императора Петра II. Этот брак приобщал династию Романовых к династии императоров Священной Римской империи и придавал ей несомненно более значительный вес на международной европейской арене.

В 1716 году мужем царевны Екатерины Ивановны, старшей сестры Анны и старшей племянницы Петра, стал герцог Мекленбург-Шверинский Карл-Леопольд. Это немецкое герцогство занимало территорию на южном побережье Балтийского моря. Правда, судьба Екатерины сложилась так, что в 1722 году ей пришлось вернуться в Россию вместе с трёхлетней дочерью Елизаветой-Екатериной-Христиной, принявшей через 11 лет православие и называвшейся Анной Леопольдовной (она сыграла затем в истории России свою роль). Тем не менее Пётр охватывал своими матримониальными планами побережье Балтики всё дальше и дальше. Наконец, самым удачным балтийским браком Романовых стал брак, заключённый уже после смерти Петра, между его старшей дочерью Анной Петровной и герцогом Гольштейн-Готторпским Карлом-Фридрихом. Это герцогство непосредственно граничило с Мекленбургом на востоке, а на севере – с Данией, как бы «закрывая» Балтику с юго-запада. Но важно подчеркнуть, что сам герцог Карл-Фридрих по матери был родным племянником шведского короля Карла XII, многолетнего противника Петра в Северной войне. А значит, при благоприятных условиях он сам и его потомки могли выступать в качестве претендентов на шведский престол. Если бы это произошло, а кроме того удачно сложилась семейная жизнь и у царских племянниц, всё Балтийское море было бы окружено романовскими родственниками и создалась бы особая «балтийская» семья монархов, центральное место в которой занимал бы российский императорский дом. Таким образом, закрепившись на Балтике физически, Россия во главе с Петром Великим пыталась закрепиться там и династически. И лишь по прихоти судеб этим планам не суждено было реализоваться.