Коллектив авторов - История России и Украины (с древнейших времен до конца XVIII в.)

С правления Олега, называемого летописью Вещим, можно вести отсчет истории Древнерусского государства. Но оно было еще далеко не единым политическим организмом: сохранялись местные князья, чуждые правящей в Киеве династии. Возможно, сохранением таких переходных социально-политических структур, как племенные княжения, можно объяснить существование архаического по происхождению института полюдья: в конце IX — первой половине X в. еще не была создана система налогообложения. Но неуклонно действовали интеграционные факторы: субъективные — в лице обосновавшейся в Киеве династии скандинавских князей, очень скоро превратившихся в древнерусских, и объективные — этнические, экономические, внешнеполитические. Шла дальнейшая эволюция института верховной власти, росла и оформлялась государственная территория, развивались процессы этнической консолидации на основе восточнославянских «племен». Важной составляющей политической и этнической консолидации стало принятие христианства.

Уже третье столетие в вопросе о причинах и обстоятельствах возникновения Древнерусского государства в историографии существуют два направления — норманизм и антинорманизм. Приверженцы норманнской теории отстаивают гипотезу о скандинавском происхождении древнерусской государственности, а антинорманисты отдают приоритет процессам, которые происходили внутри восточнославянского общества. Борьба норманизма с антинорманизмом изначально не была исключительно научным спором, а носила политический характер. Норманнская теория часто служила цели показать неполноценность восточных славян, их неспособность самостоятельно создать государство и развитые правовые институты. Споры о степени скандинавского влияния продолжаются до сих пор.

Временем возникновения норманнской теории является XVIII в., хотя «первым норманистом» можно назвать составителя «Повести временных лет» Нестора: его труд дает наиболее веские аргументы в пользу значительной роли скандинавов в образовании восточнославянского государства. Научные основы норманизма заложил член Петербургской академии наук Готлиб Байер. В середине XVIII в. его идеи развил Герард-Фридрих Миллер. Иноземное происхождение правителей Древней Руси рядом патриотически настроенных русских ученых было воспринято как стремление унизить Россию. Ничего общего с наукой дальнейший спор норманистов и антинорманистов, идейным родоначальником которых считается М. В. Ломоносов, не имел.

В начале XIX в. опубликовал свой капитальный труд под названием «Нестор» немецкий историк и филолог Август Шлецер. Его труд, посвященный анализу летописного свода 10-х гг. XII в., имел большое значение для развития источниковедения. Именно Шлецеру принадлежит наиболее завершенная формулировка ключевого постулата норманнской теории: «Скандинавы, или норманны в пространном смысле, основали русскую державу». «Скандинавскую природу» варягов признавали в дальнейшем виднейшие представители российской исторической науки: Н. М. Карамзин, А. А. Куник, М. П. Погодин, С. М. Соловьев, А. А. Шахматов, М. К. Любавский, В. О. Ключевский и др. Но по отношению к степени влияния скандинавов на развитие восточнославянской государственности они занимали различные позиции. Так, В. О. Ключевский вообще назвал норманнскую проблему патологией общественного сознания и считал, что «национальности и государственные порядки завязываются не от этнографического состава крови того или иного князя...».

Решительная борьба с «норманизмом», под которым понималось не только признание решающей роли норманнов в складывании Древнерусского государства, но и мнение о скандинавской этнической принадлежности первых его князей и поиск североевропейских корней названия «русь», развернулась в советской исторической науке. Антинорманизм в науке был возведен в ранг официальной концепции. Доказывалось, что скандинавы эпохи викингов стояли приблизительно на той же ступени общественного и культурного развития, что и восточные славяне, и поэтому нельзя говорить о привнесении ими государственности. Правда, археологические данные, существенно дополнившие исследования в XX в., позволили прийти к выводу, что удельный вес скандинавов был более значительным, чем представлялось или хотели представить ранее.

Каким бы ни был характер славяно-скандинавских контактов, сам факт их наличия нельзя отрицать. Политические перемены конца XX в. сделали возможным смягчение противостояния двух концепций. Историческая наука пришла к пониманию множественности взаимосвязей между славянами и скандинавами, а также финскими и балтскими племенами. Скандинавский фактор мог лишь скорректировать — ускорить либо замедлить, но не радикально повлиять на развитие внутренних политических, экономических и социальных процессов в восточнославянском обществе. Решение норманнской проблемы на современном этапе заключается в возможно более полной и детальной реконструкции полиэтничного по своему характеру процесса консолидации племенных коллективов Восточной Европы, завершившегося созданием к концу 1-го тыс. н. э. мощного государства — Древней (Киевской) Руси. Наиболее объективным представляется мнение о том, что варяги стали своеобразным катализатором уже начавшихся в восточнославянском обществе процессов.

Государство не сразу приобрело завершенное политическое устройство и устойчивую форму, долгое время определенное значение имели институты предшествующей эпохи. Так, источники свидетельствуют о том, что и после возникновения Древнерусского государства сохранялись племенные княжения (союзы союзов «племен»). Постепенно они интегрировались в состав Древнерусского государства. Летописные сообщения, тексты договоров Руси с греками, «Поучение...» Владимира Мономаха говорят об относительной автономии отдельных «племен». Постепенное же исчезновение их названий со страниц источников свидетельствует о полном их включении в границы единого государства. Однако история гибели князя Игоря показывает, насколько сильны были племенные князья.

Летопись пытается представить Игоря как «храброго и мудрого» князя, хотя итоги его правления в 912—945 гг. заставляют в этом усомниться. Киевский князь не покорил новые «племена», прежде подчиненные сохраняли определенную самостоятельность, его внешнеполитические акции не были столь успешными, как походы Олега. Однако договор Руси с Византией 944 г. свидетельствует о довольно сильной власти киевского князя. Он обладал полными политическими и юридическими правами на подвластной территории, на которой наряду с членами великокняжеской династии сохраняли часть своих полномочий местные князья. Среди представителей киевской династии намечалась иерархия, зависевшая от занимаемой ими служилой должности или города с волостью.