Борис Шапталов - Деградация и деграданты: История социальной деградации и механизмы её преодоления

В живописно описанных историками безумствах императоров- деградантов можно увидеть и «положительную» сторону. Они, осознанно или нет, стимулировали в римском народе угасающие государственные инстинкты. Своими выходками заставляли римлян вспоминать свою былую гордость и предпринимать действия в защиту себя, своих прав, своего государства. В итоге следовала ответная реакция. Но не снизу — к тому времени граждане по названию перестали быть гражданами по сути, превратившись в «население» и подданных. Проблему нараставшей деструкции решать приходилось правящей элите и армии. Из этой среды выходили заговорщики, уничтожавшие заразу в лице императора-деграданта.

А вообще, какими методами пытались лечить социальную деградацию в античности?

«Сытость» всегда сопровождается падением нравов, расшатыванием моральных скреп, без которых общество не может нормально функционировать. Опасность моральной эрозии остро осознавали в Риме, и делались неоднократные попытки обратить этот процесс вспять. Одну из последних попыток такого рода предпринял император Деций в 250 г. Историк Э. Гиббон так описывает это в чем-то героическое деяние:

«… Деций боролся с настигшей его грозой, его ум, остававшийся спокойным и осмотрительным среди военных тревог, доискивался общих причин, так сильно поколебавших могущество Рима… Он скоро убедился, что нет возможности восстановить это могущество на прочном фундаменте, не восстановив общественных добродетелей, старинных принципов и нравов и уважения к законам. Чтобы исполнить эту благородную, но трудную задачу, он решился прежде всего восстановить устарелую должность цензора, — ту должность, которая так много содействовала прочности государства, пока она сохраняла свою первобытную чистоту, но которую

Цезари противозаконно себе присвоили и затем довели до всеобщего пренебрежения» ( Гиббон Э. История упадка и крушения Римской империи. — М., 2002. С. 19). Однако уже в следующем, 251 г., Деций погиб, а с ним и идея возвращения цензуры для оздоровления римского общества.

Самый радикальный метод в медицине при гангрене — хирургическое удаление пораженных тканей. Император Септимий Север (193–211 гг.) так и делал — истреблял разложившуюся римскую знать. Римский историк высказался по этому поводу следующим образом: лучше бы ему не рождаться на свет со своей склонностью к жестокости, но если уж он родился, то не надо было умирать, ибо для государства он был очень полезен.

Более гуманный способ торможения общественного упадка, нежели резня, также был найден в античности. Это тирания — власть одного лица во имя общественного спасения, ныне чаще называемая латинским словом «диктатура». Когда в греческом полисе возникал внутренний кризис, и граждане оказывались не в состоянии сами разрешить возникшие коллизии, во власть выдвигался человек (вариант: сплоченная группа лиц — дуумвират, триумвират, совет нескольких лиц), который брал на себя всю ответственность за принятие решений. Обычно одним из первых решений тирана было начать репрессии против лиц, сеявших, по его мнению, смуту в обществе. Цель этого мероприятия состояла в том, чтобы вместо огромного взаимоисключающего веера мнений, отобрать одно и сконцентрировать силы на выбранном волевым способом варианте решения имеющихся проблем. В Риме пошли иным — правовым путем. В период кризисов лиц с диктаторскими полномочиями назначало собрание граждан сроком на 6 месяцев. Римский социум вообще на протяжении веков демонстрировал удивительную прагматичность. Римляне четко понимали как ценность свободы, так и пределы ее эффективности и потому умно маневрировали в пределах антагонистических полюсов «свобода-несвобода» во имя поддержания высокого уровня этноэнергетики своего социума. Казус Гая Юлия Цезаря состоял в том, что впервые выборное лицо вознамерилось сделать свои полномочия пожизненными, за что был убит республиканцами. Но давно обозначавшийся процесс деградации демократии был столь очевиден, что на место одного диктатора незамедлительно выдвинулись другие кандидатуры.

Римский историк Светоний в «Жизнеописании двенадцати цезарей» описал типичную ситуацию смену власти, после убийства очередного «безумного» императора: «…когда сенат, утомленный разноголосицей противоречивых мнений, медлил с выполнением своих замыслов, а толпа стояла кругом, требовала единого властителя, и уже называла его имя, — тогда он (Клавдий) принял на вооруженной сходке присягу от воинов и обещал каждому по пятнадцать тысяч сестерциев — первый среди цезарей, купивший за деньги преданность войска».

Показательны и Сенат с его разноголосицей, не способный принять решение, и народ, требующий «единого властителя», и армия, как реальная сила за неимением другой политической воли, возводит на вершину власти очередного претендента, и суммы благодарности. В этом описании мы видим, какие звенья государства либо утратили свои функции, либо приобрели им не свойственные.

Когда разложение, охватившие римский этнос, зашло слишком далеко и оздоровление его превратилось в безнадежное дело, то, спасаясь от инфекционного очага, императоры перенесли столицу державы сначала в город Равенна (500 км от Рима), а затем в городок Византия, на окраине империи, после чего последовало окончательное разделение государства на две части — западную (неизлечимо больную) и восточную. Этот прагматичный шаг продлил существование восточной Римской империи (так официально именовалась Византия) на тысячу лет.

Император Константин, перенося столицу, пытался спасти от разложения хотя бы часть державы. При этом он понимал, что административные шаги недостаточны. Нужна новая идеология, способная сыграть роль узды для разлагающегося народа. Поиски привели к весьма рискованному поступку — была выбрана новая религия! Шаг был беспрецедентным: правитель государства выбрал не просто новую религию с новым Богом, но религию иностранную, к тому же вышедшую из недр подвластного народа.

Чем руководствовался император? У христианства было одно преимущество перед другими религиозными концепциями и тем более перед коренной религией римлян — это наличие мощных сдерживающих моральных регуляторов. Христианство выступало против разгула страстей, против гедонизма как вожделенного способа проведения земной жизни. Христианство освящало патриархальные ценности, что должно было способствовать преодолению демографического кризиса (римский народ как раз вступил в фазу депопуляции, т. е. окончательного распада этноса). Взамен, в качестве компенсации и поощрения, сулилось воздаяние в загробной жизни. Причем воздаяние распространялось не только на правящую элиту, как это было в египетской религии, а райское блаженство в греко-римской мифологии вообще не предусматривалось, Но на всех людей, независимо от материального положения и социального статуса, лишь бы человек выполнял религиозные, а через них социальные предписания, поддерживающее этноэнергетику. Для разнузданной римской черни, в которую выродился великий римский народ, разменявший былые принципы жизнедеятельности на «хлеба и зрелища», такой «педагогический» подход был как нельзя кстати. Однако спасти западную часть империи не удалось даже с помощью новой религии, и римляне вскоре попали под власть других, пассионарных на тот момент народов, а затем растворились среди пришельцев. Античная цивилизация погибла, была почти забыта и лишь тысячу спустя фрагмент за фрагментом восстановлена филологами, историками и археологами.