Борис Шапталов - Деградация и деграданты: История социальной деградации и механизмы её преодоления

Существует еще одно четкое различие между классической и более поздней либеральной демократией. В классической демократии право получения статуса гражданина было обставлено рядом условий и ограничений. Важнейшим цензом долгое время было наличие производительной собственности, поэтому право выбирать и быть избранным не распространялось на те группы, которые не имели таковой собственности. Рост богатства общества позволил со временем даровать гражданские права рабочим, женщинам, отменить рабство, и на этой стезе либералы проделали огромную просветительскую и пропагандистскую работу. Между либералами и демократами установились прочные союзнические отношения, однако между этими идеологиями существуют серьезные подспудные противоречия.

Гражданин в классическом демократическом обществе — это налогоплательщик и опора государства, а в либерализованном обществе гражданскими правами наделяется каждый по достижении определенного возраста без всяких условий. Гражданин может не платить налоги ввиду отсутствия доходов, быть враждебно настроенным к государству и обществу, но в любом случае иметь политические права.

Энергетическим ядром классической демократии являются не просто люди как таковые, а граждане, способные создавать и приумножать богатство общества. Отсюда их право выбирать и быть избранными. Либерализм — идеология «массового», эгалитарного общества. Демократия — элитарного. Либералы добились отмены всех цензов. Произошло безмерное расширение прав и свобод для всех людей безотносительно их социального вклада. Честно работающие уравниваются с тунеядцами, созидатели — с разрушителями, моралисты — с антиморальными элементами.

С усилением либерализма, а также левых, возникает два качества свободы, которую некоторые социологи окрестили «позитивной» и «негативной» свободой. Позитивная свобода — свобода брать судьбу в свои руки, но не только ради себя и своих желаний, но и ради общества. Негативная свобода — право не быть стесненным в своих желаниях и действиях независимо от социальных последствий. Собственно это и есть кредо деградантов.

С распространением свобод и гражданских прав на все слои общества растет влияние «негативных» свобод. Энергетически сильные и социально ориентированные граждане растворяются в массе пассивных и социалыго слабых. Демократы теряют рычаги воздействия на процессы, отражаемые в деятельности законодательной и исполнительной власти. Демократическое общество начинает терять свои конкурентные качества, и тогда из субъекта экспансии оно превращается в цель для внутренних, до того маргинальных, разложителей, и объект внешних экспансионистов. С этого начинается драма демократии, потому что для нее вопрос поддержания высокого уровня этноэнергетики стоит намного острее, чем для традиционного социума. Устойчивость гражданского общества в значительной степени зависит от жизненного уровня граждан — этой гарантии социального мира. А уровень жизни целиком зависит от активности граждан. Тогда как бедность для традиционного общества скорее норма, чем исключение. Когда демократия оказывается не в состоянии обеспечить социальный мир, то выходом становится авторитарный режим. Он для демократии аномалия, свидетельство глубокого кризиса, тогда как для традиционного общества — норма и естественное политическое состояния. Спрос на «сильную руку» и авторитарный «регулятор» возникает там, где гражданское общество больше не способно решать вопросы социального и материального самообеспечения. Пример тому Россия, которая просто не может позволить себе роскошь жить без авторитаризма. Западные государства, вроде, бы далеки от этого, но речь идет не о ближайшем десятилетии, а об историческом процессе, и они также столкнутся с проблемой «закручивания гаек».

Свободное общество избавляет личность от жестких однозначных правил и дает право быть самостоятельным. Это большой плюс, только одновременно свободу получают и деструктивные элементы. Их деятельность, казалось бы, ограничена законами. Но законы — это творчество людей, и потому законы можно изменять, отменять и просто игнорировать, прикрываясь ссылками на «права человека» и защищаясь юридическим крючкотворством (не секрет, что современная адвокатура на Западе в значительной мере превратилась из инструмента защиты от судебных ошибок в средство избавления преступников от наказания). В традиционном же социуме регулирующие нормы освящены авторитетом и вековыми традициями. Тем самым, традиционное и еще недавно исторически «периферийное» общество неожиданно получает конкурентное преимущество. Свободное, социально атомизированное общество теряет многие скрепы и потому обречено на усиление борьбы двух тенденций — созидателей и разрушителей, творцов и деградантов. Пока в обществе преобладает высокая степень этноэнергетического производства, которое проявляется в сильных позициях активного меньшинства, деграданты оттесняются в маргиналы, но как только начинает снижаться уровень этноэнергетики — начинает возрастать влияние деструктивных элементов. Бороться с ними трудно, ибо они мастерски пользуются приемами демагогии (это условие их выживания и карьерного роста). Так либералы и левые становятся защитниками отрицательной социальной селекции.

Современное западное общество оказалось в ловушке вседозволенности — этой питательной среде деградантов. Политолог А. Панарин был прав, констатировав: «Сегодня зло отвоевало себе столь серьезные методологические позиции среди либерального истеблишмента, что… играет в потакающую злу диалектику… Такая слепота сегодня уже не может признаваться наивностью: скорее всего, она подтверждает тот тезис (философа) И. А. Ильина, согласно которому, если мы не сопротивляемся злу активно и последовательно, то оно быстро вовлекает нас в свои тенета и делает своими соучастниками» ( Панарин А. С. Политология. О мире политики на Востоке и Западе. — М.: Изд-во: Университет, 1999. С. 220–221).

Выбор при демократах вырождается в переизбыток морального выбора при либералах и превращается в итоге в псевдовыбор между моралью и имморализмом. Причина в том, что либералы не понимают, что есть не только свобода созидания, саморазвития, самоусиления (это и есть демократические свободы), но и свободы саморазрушения, самоустранения, самоликвидации. Современный либерализм оказывается хранителем именно последнего рода свобод.

Либерализм в последние десятилетия зарекомендовал себя как идеология, готовая «политкорректно» и «мультикультурно» обосновать активность едва ли не любой декадансной силы. Усиливающаяся слабость демократии на Западе ведет к тому, что едва ли не главными борцами за свободы становятся декаденты и гомосексуалисты. Свобода — вещь хорошая. Если в нее не заиграться. Если понимать, что граница между свободой созидания и свободой разрушения зыбка и заблокировать процесс перехода одного качества в некачество весьма не просто.