Борис Шапталов - Деградация и деграданты: История социальной деградации и механизмы её преодоления

На этом проблемы деструктивного характера не исчерпываются. Существует много дефиниций политики, среди прочих внутреннюю политику можно определить как искусство принятия и осуществления непопулярных решений во имя долгосрочных интересов общества. Но политики вынуждены предпринимать много популистских шагов, которые позволяют удержаться им во власти. Современное демократическое государство вынуждено, не считаясь с экономической эффективностью, расходовать на социальные нужды все больше средств. В итоге, дефицит госбюджета повсеместно становится не только хроническим, но и инструментом, искажающим состояние национального хозяйства. Сформировалась «финансистская» экономика, которая во все больших масштабах функционирует как экономика задолжности. Рецепт наращивания финансовой «мощи» прост, как открытый Остапом Бендером способ выгонки самогона из табуретки. Берутся материальные ценности, имеющие реальную рыночную стоимость, и под них выпускаются «секьюретиз» — ценные бумаги. Сначала первичные, в виде акций, закладных, облигаций, обеспеченных реальными активами. Затем запускаются вторичные ценные бумаги, обеспеченные первичными выпусками. Под них выпускаются третичные, обеспеченные доверием ценных бумаг первичного и вторичного выпусков. Для их технического оборота и поддержания ликвидности создана сеть бирж, инвестиционных банков, трастовых фондов. Образуется финансовая пирамида, чья устойчивость зависит от доверия держателей «инструментов рынка». В 2007 г. в США разразился так называемый «ипотечный кризис», который подобно биржевому краху 1929 г., был вызван «разводнением» ценных бумаг, то есть выпуском огромного количества вторичных и третичных суррогатных псевдоденежных обязательств, продаваемых на международных рынках. Таким образом, зарубежные клиенты (включая Россию) профинансировали операции американских банков, в том числе жилищную программу США. Такая экономическая практика есть движение к типично «римской модели» жизнедеятельности — паразитировании на чужих ресурсах во имя поддержания любой ценой высокого уровня жизни своего общества.

Надувание «мыльных пузырей» накладывается на наращивание доходов населения вне зависимости от экономической эффективности национального производства. Это удорожает стоимость товаров и ведет к свертыванию реального сектора производства, как неконкурентоспособного. Раньше такие проблемы решались за счет перехода к разного рода инновациям — от новых производств до внедрения ресурсосберегающих технологий. Однако существует и другой способ снижения издержек в цепи «производство-сбыт» — это ликвидировать одно из этих звеньев. Звено «сбыт» уменьшить, а тем более упразднить невозможно. Остается звено «производство». Вот его сократить и даже ликвидировать можно, перенеся заводы в страны с низкими издержками. Так возникает неприятная коллизия: чем выше параметры общества потребления, тем сложнее совмещать его с производством. Более полувека автомобилестроение было гордостью и визитной карточкой Соединенных Штатов. Теперь это в прошлом. За последние двадцать лет производство машин в США уменьшилось с 11 млн до 6 млн штук в год. Да и то в число 6 миллионов входит немалая доля иностранных производителей, построивших свои сборочные предприятия. Зримым свидетельством идущего процесса стал город Детройт, некогда процветающая автомобильная столица Америки. Ныне в некогда двухмиллионном городе живет всего 60 тысяч человек! Так что нет необходимости читать описания историков про опустевшие города античности, достаточно посмотреть фотографии современного города-призрака.

Сокращение производства происходит не потому, что падает спрос в стране. «Структурная перестройка» вызвана чрезмерными издержками в оплате труда всех звеньев — от уборщицы до президента компании, потому автомобили стало выгоднее собирать в других странах. Богатство общества из блага превращается в свою противоположность — в тормоз дальнейшего развития страны. К тому же в таком обществе появляется масса «непрестижных» профессий — на рабочие места не идут даже за хорошую плату. Это означает появление двух взаимоисключающих тенденций. Первая: чтобы создать общество высокого потребления, необходима экспансионистская экономика. Вторая: созданное общество потребления «остужает» экономику до состояния «пассивной». Импорт становится не просто выгоднее собственного производства, он превращается в условие сохранения общества потребления. Именно такой путь проделало первое в истории общество потребления — древнеримское, постепенно свернувшее свое производство и севшее на «импортную иглу». Ныне по такому же пути двигаются Соединенные Штаты, Западная Европа и Россия.

В 2000-е годы США сделали крупный шаг по пути деградации — солидная доля производств была перенесены в Китай, и оттуда уже значительно подешевевшие товары стали ввозиться в Америку. Безработица стала рассасываться за счет раздувания сферы услуг, в том числе связанной со спекулятивными методами обогащения. В 2008 г. этот сегмент де- градантной экономики, к счастью для Америки, обрушился. Целая группа инвестбанков, занимавшихся на деле не инвестициями, а постройкой спекулятивной финансовой пирамиды, обанкротилась. Причем выяснилась масса неприглядных деталей «быта» этой группы бизнесменов: они обогащались за счет вкладчиков, пренебрегая интересами акционеров. Со- лидные рейтинговые агентства за солидные вознаграждения присваивали рискованным бумагам инвестбанков показатели исключительной надежности, подставляя своих клиентов. Честность, деловая порядочность оказалась невыгодной. Естественно, этот процесс не прошел незамеченным и пошли разговоры про «закат Америки». Следует заметить, что «закат» США предрекали уже не однократно, но каждый раз правящий класс страны находил способы оздоровить общество. Та же задача стоит и сегодня. Во время президентства Ф. Рузвельта и Р. Рейгана государство выполнило подобную задачу, сможет ли правящая элита сделать это на современном этапе? Свершить сей подвиг на этот раз будет труднее. Гедонизм во времена Рузвельта не набрал обороты, поэтому не было ни кризиса семьи, ни спада рождаемости, ни проблемы наркомании, сохранялся контроль над иммиграцией, в стране доминировали один тип культуры и ментальности. Ныне же, помимо чисто экономических, силу набрали тенденции кризиса этноэнергетики. Для США это сугубо новая проблема. Положение пока спасает то, что полностью отсутствовало в Древнем Риме — научно-технический прогресс, инновационный сектор экономики. Создать «производство знаний» не под силу подавляющему большинству государств мира. Дешевая рабочая сила, к счастью, на постиндустриальном этапе эволюции экономики перестает быть определяющим фактором конкурентоспособности. Десять рабочих, готовых трудиться за небольшие деньги по десять часов в день, все равно не заменят одного научного работника. Но в развитых странах «производством знания» занимается небольшой процент населения, а традиционные отрасли в условиях режима свободной торговли обречены на стагнацию. Недаром в статистике таких государств цифры реального сектора отходят на второй план и заменяются показателями ВВП (валовой внутренний продукт). Такое исчисление удобно тем, что многократная прокрутка продаваемых, в том числе импортных, товаров зачисляется в экономический рост. За цифрами вала, как в свое время в советской системе, все труднее разглядеть реальное состояние дел. Такие экономические процессы негативно сказываются на социальной жизни.