Владимир Бояринцев - «Черта оседлости» и русская революция

Естественно, книга эта может быть дополнена и высказываниями М. Горького, З. Гиппиус, И. Бунина, современных русских писателей и публицистов.

При этом интересно проследить, как по времени изменялись взгляды некоторых из них на состояние «еврейского вопроса».

Вот «Еврейский вопрос» из «Дневника писателя» — Ф. М. Достоевского , март, 1877 год:

«О, не думайте, что я действительно затеваю поднять “еврейский вопрос”! Я написал это заглавие в шутку. Поднять такой величины вопрос как положение еврея в России и о положении России, имеющей в числе сынов своих три миллиона евреев, я не в силах. Вопрос этот не в моих размерах. Но некоторое суждение моё я всё же могу иметь. И вот выходит, что суждением моим некоторые из евреев стали вдруг интересоваться. С некоторого времени я стал получать от них письма, и они серьёзно и с горечью упрекают меня за то, что я на них “нападаю”, что я “ненавижу жида”, ненавижу не за пороки его, “не как эксплуататора”, а именно как племя, то есть вроде того, что “Иуда, дескать, Христа продал”…».

И далее Ф. М. Достоевский задаёт вопрос: «Уж не потому ли обвиняют меня в “ненависти”, что я называю иногда еврея “жидом”? Но, во-первых, я не думал, чтоб это было так обидно, а во-вторых, слово “жид”, сколько помню, я упоминал всегда для обозначения известной идеи: “жид, жидовщина, жидовское царство” и проч. Тут обозначалось известное понятие, направление, характеристика века. Можно спорить об этой идее, не соглашаться с нею, но не обижаться словом…».

Ф. М. Достоевский отвечает на обвинение своего корреспондента в незнании еврейского народа: «Положим, очень трудно узнать сорокавековую историю такого народа, как евреи; но на первый случай я уже то одно знаю, что, наверно, нет в целом мире другого народа, который бы столько жаловался на судьбу свою, поминутно, за каждым шагом и словом своим, на своё принижение, на своё страдание, на своё мученичество. Подумаешь, не они царят в Европе, не они управляют там биржами хотя бы только, а стало быть, политикой, внутренними делами, нравственностью государств».

Ф. М. Достоевский о соотношении прав еврейского и русского народов: «Подумайте только о том, что, когда еврей “терпел в свободном выборе места жительства”, тогда двадцать три миллиона “русской трудящейся массы” терпели от крепостного состояния, что, уж конечно, было потяжелее “выбора местожительства”. И что ж, пожалели их тогда евреи? не думаю; в западной окраине России и на юге вам на это ответят обстоятельно. Нет, они и тогда точно так же кричали о правах, которых не имел сам русский народ, кричали и жалобились, что они забиты и мученики и что, когда им дадут больше прав, “тогда и спрашивайте с нас исполнения обязанностей к государству и коренному населению”. Но вот пришёл освободитель и освободил коренной народ, и что же, кто первый бросился на него как на жертву, кто воспользовался его пороками преимущественно, кто оплёл его вековечным золотым своим промыслом, кто тотчас же заместил, где только мог и поспел, упразднённых помещиков, с тою разницею, что помещики хоть и сильно эксплуатировали людей, но всё же старались не разорять своих крестьян, пожалуй, для себя же, чтобы не истощить рабочей силы, а еврею до истощения русской силы дела нет, взял своё и ушёл…».

«“Свободный выбор местожительства!” Но разве русский “коренной” человек уж так совершенно свободен в выборе местожительства? Разве не продолжаются и до сих пор ещё прежние, ещё от крепостных времён оставшиеся и нежелаемые стеснения в полной свободе выбора местожительства и для русского простолюдина, на которые давно обращает внимание правительство? А что до евреев, то всем видно, что права их в выборе местожительства весьма и весьма расширились в последние двадцать лет…

…В казармах, и везде русский простолюдин слишком видит и понимает… что еврей с ним есть не захочет, брезгает им, сторонится и ограждается от него сколько может, и что же, — вместо того, чтобы обижаться на это, русский простолюдин спокойно и ясно говорит: “Это у него вера такая, это он по вере своей не ест и сторонится” (то есть не потому, что зол), и, сознав эту высшую причину, от всей души извиняет еврея…».

По Достоевскому, покушающиеся на общественный строй, пытающиеся разрушить целостность самодержавия, православия и народности — не социалисты, а мошенники, бесы, паразиты в живом организме.

Говоря ещё в 1870-х годах о грядущей еврейской революции в России, Достоевский отмечал: «Евреи всегда живут ожиданием чудесной революции, которая даст им своё “жидовское царство”. Выйди из народов и …знай, что с сих пор ты един у Бога, остальных истреби, или в рабов обрати, или эксплуатируй. Верь в победу над всем миром, верь, что всё покорится тебе. Строго всем гнушайся и ни с кем в быту своём не общайся. И даже когда лишишься земли своей, даже когда рассеян будешь по лицу всей земли, между всеми народами — всё равно верь всему тому, что тебе обещано раз и навсегда, верь тому, что всё сбудется, а пока живи, гнушайся, единись и эксплуатируй и — ожидай, ожидай».

Этим ожиданием, ожиданием прихода царя, который станет царём всей земли, цементируется еврейский народ, ожиданием расплаты со всем человечеством за пережитые годы жизни в рассеянии.

Но это ожидание не есть бездействие, а предусматривает поддержание многовековых обычаев, особенно в такой иудейской секте, какой является хасидизм, секте, которая приобрела политическое влияние в современной России и возглавляется раввином Берлом Лазаром. Эта секта, благодаря мощной финансовой поддержке, в том числе и зарубежной, начинает диктовать свои правила поведения в «этой» стране, решая, кого причислить к русским фашистам, а кого обвинить в ксенофобии и разжигании межрелигиозной розни.

В 1844-м году В. И. Далем была опубликована книжка «Записка о ритуальных убийствах», небольшая книжка, бывшая настолько редкой и настолько вредной для еврейства, что её не было в библиотеках.

В. И. Даль отмечает: «Много писателей двух прошедших столетий писало об этом предмете и положительно обличали евреев в мученическом убиении христианских младенцев и употреблении крови их. Из этих сочинений выбрана большая часть нижепомещённых случаев и примеров, за исключением взятых из подлинных делопроизводств в России и Польше.

Итак, более тридцати писателей говорили об этом предмете в различные времена: они свидетельствуют множеством примеров, бывших в разное время и в разных государствах, разбирают тайное учение евреев, смысл и значение этого бесчеловечного обряда и доказывают действительное его существование…».

В. И. Даль даёт описание 134-х случаев ритуальных убийств, последние из которых, к моменту написания книги, имели место в России. В. И. Даль делает вывод: «Польша и западные губернии наши, служащие со времён Средних веков убежищем закоренелого и невежественного жидовства, представляют и поныне самое большое число примеров подобного изуверства, особенно губерния Витебская, где секта хасидов значительно распространилась».