Вадим Роговин - Главный враг Сталина. Как был убит Троцкий

По указке прокурора подсудимые отвергали даже предположение о том, что они дали свои показания под «внешним давлением». Так, Вышинский подробно опрашивал Норкина, не «нажимали» ли на него следователи. Такой «нажим», конкретизировал эти вопросы Вышинский, мог выражаться в лишении хорошего питания или сна: «Мы знаем это из истории капиталистических тюрем. Папирос можно лишить». На эти циничные вопросы Норкин покорно отвечал, что «ничего похожего не было» [105] Процесс антисоветского троцкистского центра. С. 115. .

Еще дальше пошел Радек, который в последнем слове сам поднял эту рискованную тему, заявив: «Если здесь ставится вопрос, мучили ли нас во время следствия, то я должен сказать, что не меня мучили, а я мучил следователей, заставляя их делать ненужную работу (т. е. отказываясь в течение двух с половиной месяцев давать признательные показания. — В. Р. )» [106] Процесс антисоветского троцкистского центра. С. 230. .

В приговоре суда указывалось, что «Пятаков, Серебряков, Радек и Сокольников состояли членами антисоветского троцкистского центра и по прямым указаниям находящегося за границей врага народа Л. Троцкого… руководили диверсионно-вредительской, шпионской и террористической деятельностью антисоветской троцкистской организации в Советском Союзе». Остальные подсудимые были признаны виновными в том, что они участвовали в этой организации и выполняли задания «центра» [107] Процесс антисоветского троцкистского центра. С. 256–258. .

28 января Ульрих направил составленный им проект приговора Ежову «для согласования». В этом приговоре фигурировала одна мера наказания для всех подсудимых — расстрел. Ежов, разумеется по приказу Сталина, внес в приговор изменения в сторону смягчения наказания для четырех подсудимых, включая двух членов «центра» — Сокольникова и Радека. Этот маневр должен был служить источником надежды для подсудимых будущих процессов.

После оглашения приговора подсудимые, приговоренные к расстрелу, подали в ЦИК просьбы о помиловании. Пытаясь выбрать наиболее убедительные для сталинистов слова, Пятаков писал: «За все эти месяцы заключения и тяжелейшие дни процесса я много раз проверял себя — во мне не осталось ни единого, ни малейшего остатка троцкизма». «Мне 60 лет, — писал Муралов. — Я хочу остаток своей жизни отдать целиком на благо строительства нашей великой Родины. Я осмеливаюсь убедительно просить ЦИК СССР пощадить мою жизнь» [108] Известия. 1992. 2 сентября. .

И на этот раз, вопреки положению о 72 часах, отведенных для рассмотрения ходатайств о помиловании, подсудимые были расстреляны на следующий день после зачтения приговора.

Четверо подсудимых, которым была сохранена жизнь, ненадолго пережили своих сопроцессников. Радек и Сокольников были убиты в 1939 году сокамерниками-уголовниками, очевидно по наущению «органов». Арнольд и Строилов были расстреляны в октябре 1941 года в Орловской тюрьме по заочно вынесенному новому приговору вместе с избежавшими в 1938 году казни подсудимыми процесса по делу «право-троцкистского блока» и другими политзаключенными (например, Марией Спиридоновой).

В день окончания процесса в 30-градусный мороз состоялся митинг на Красной площади, где с речами-проклятьями в адрес подсудимых выступили Хрущев, Шверник и Президент Академии наук СССР Комаров.

В деле «антисоветского троцкистского центра» содержалось еще меньше действительных фактов, чем в материалах предыдущего процесса. Об этом со всей определенностью писал Седов Виктору Сержу, полагавшему, что в основе второго процесса могло лежать провокационное использование попыток или хотя бы готовности некоторых подсудимых бороться со сталинизмом. «Если процесс этот построен удачнее (процесса шестнадцати. — В. Р. ), — подчеркивал Седов, — то главным образом потому, что сами подсудимые, в первую очередь Радек, активно принимали участие в фальсификаторской работе. Несомненно, в частности, что Радек лично “средактировал” письма Л. Д., что разговор Пятакова с Л. Д. разработан был Пятаковым в сотрудничестве с Радеком, иначе идиотам вроде Ежова никогда бы не справиться с этой изощренной и извращенной фальсификацией, причем аморальность Радека, его цинизм и прочие качества делали из него наиболее подходящего кандидата, по существу руководителя следовательской кухни ГПУ… Если бы таких людей, как Пятаков и Радек, пытались бы втянуть в какой-то “заговор”, посылать им какие-то провокационные письма, они немедленно же об этом сообщили бы ГПУ. В этом не может быть никакого сомнения для знающих этих людей и обстановку в Советской России… Вашей гипотезой не могут не воспользоваться все благожелатели сталинизма, которые охотно выступают в тех или иных вопросах формы, признают, что на процессе было много неправды и преувеличений, но что в основе процесса что-то было… В процессе Радека и Пятакова, поскольку речь идет о политических формулах этого процесса, правды еще меньше, чем в процессе Зиновьева — Каменева, нет даже тех жалких крупинок, вроде моей встречи с И. Н. Смирновым. Все здесь ложь, может быть менее грубая, но еще более гнусная и развращенная» [109] Архив Троцкого. № 13225. .

Немедленно после окончания процесса зарубежными коммунистическими партиями была развернута шумная кампания по дискредитации «троцкистских контрреволюционеров, прислужников гестапо». Через несколько дней после расстрела подсудимых «Правда» перепечатала статью Долорес Ибаррури, опубликованную в испанской коммунистической газете «Френте Рохо». «После процесса, — говорилось в статье, — …каждому рабочему и крестьянину, каждому борцу за дело свободы и прогресса стала совершенно ясной подлая роль, которую играли троцкисты в международном революционном движении… Перед лицом неоспоримых фактов и доказательств раскрыт подлинный смысл теории, за которой, прикрываясь ультрареволюционными фразами, прятались гниль, тщеславие и эгоизм ренегата Троцкого». Утверждая, что в любой стране цель троцкистов состоит в подрыве революции изнутри, Ибаррури заявляла, что «в результате процесса антисоветского троцкистского центра те люди, которые до сих пор, быть может, еще верили троцкистам, должны теперь признать правильность политики испанской компартии, которая не желает сотрудничать с троцкистами ни в одном коммунистическом органе» [110] Пригвоздить троцкизм к позорному столбу // Правда. 1937. 8 февраля. .

Оправдание процесса за рубежом осуществлялось также либеральными «друзьями СССР», в первую очередь Приттом, писавшим о юридической безупречности процесса. В начале марта в Осло прибыл присутствовавший на процессе известный датский писатель Андерсен-Нексе, который заявил, что не сомневается в правдивости показаний Пятакова о его встрече с Троцким.