Валерий Шамбаров - «Пятая колонна» и Николай II

А в 1905 г. на встрече с высшим духовенством царь поинтересовался: до сих пор не ищете патриарха? Совершенно неожиданно для присутствующих он предложил на этот пост… себя. Да, Николай II готов был принять монашеский постриг и взять на себя руководство церковью. Передать престол младенцу Алексею при регентстве императрицы Александры Федоровны. А страной правили бы вместе, воссоздав «симфонию» светской и духовной власти, единения государства и православного народа, как было в начале династии Романовых, когда на трон был возведен несовершеннолетний Михаил Федорович, которому помогал править его отец — патриарх Филарет. Но митрополиты и епископы были ошеломлены. Предложение царя показалось им абсолютной нелепостью. Они сочли за лучшее промолчать. Что ж, государь правильно расценил это молчание…

Ну а 1 ноября, как раз в тот момент, когда ситуация в России становилась критической, Николай II и его супруга впервые встретились со странником, пришедшим в столицу из Сибири, Григорием Ефимовичем Распутиным. О нем уже шла слава Божьего человека, целителя — по его молитвам происходили выздоровления. Им интересовались дамы высшего света, среди них — дочери черногорского князя Николая Негоша Милица и Анастасия. Первая была замужем за великим князем Петром Николаевичем. Вторая — за герцогом Георгием Лейхтенбергским.

Милица и Анастасия (Стана) очень увлекались мистикой, и «мода» на Распутина коснулась их в полной мере. Сестры принимали старца у себя дома, решили блеснуть и перед царем. Николай II записал в дневнике: «В 4 часа поехали на Сергиевку. Пили чай с Милицей и Станой. Познакомились с человеком Божиим — Григорием из Тобольской губернии». А придворная дама Юлия Ден описывала: «Этот неотесанный крестьянин, появившись в обществе Их Величеств босым, в тяжелых веригах, нисколько не был поражен дворцовой роскошью, с Государем говорил не заискивая. Как и многие другие, Император был поражен простотой и откровенностью Распутина» [61].

Это знакомство было еще эпизодическим, не имело видимых последствий, не привело к установлению прочных отношений между царской семьей и Григорием Ефимовичем. Но оно оставило след в душе государя. И… можно ли считать случайным, что как раз с этой встречи началась борьба за выправление ситуации в стране? Причем развернуло ее не правительство, не военное командование. Нет, начал борьбу сам Николай II. Нашел в себе силы, принял нужные решения. Под влиянием Распутина? Такую версию можно сразу отбросить. Ни малейшего влияния еще быть не могло. В гостях у черногорок были только любопытствующие вопросы, разговор на духовные темы, первые впечатления. Хотя была установлена молитвенная связь — и что-то вдруг стало меняться.

Николай II одобрил создание широкого патриотического движения — Союза Русского Народа. Принял знаки Союза для себя и наследника Алексея. Правительство и администрация уже месяц бездействовали, царили растерянность, неуверенность. Наверное, Витте и в самом деле дождался бы, что Петербургский Совет в один прекрасный день арестует его. Но император вывел органы власти из паралича. Сменил ряд должностных лиц, назначая энергичных и верных губернаторов, градоначальников. В правительстве поддержал решительного министра внутренних дел Дурново. Доводы сторонников осторожности, опасения «как бы хуже не вышло» были отброшены. 26 ноября председатель Совета Хрусталев-Носарь очутился за решеткой.

Правда, он и предназначался для роли «громоотвода». Его место занял Троцкий, и они с Парвусом устроили провокацию, чтобы как раз перед восстанием взбудоражить народ. Опубликовали фальшивку — «финансовый манифест», где утверждалось, что Россия давно находится за чертой банкротства, призывали население изымать вклады из сберкасс, требовать выплату жалованья только золотом и серебром. Это вызвало биржевую панику, обвал российских ценных бумаг. Люди ринулись в банки снимать свои деньги. Но тут уж разгневался даже Витте. В данное время он вел переговоры с Францией о предоставлении больших займов, и диверсия Парвуса стала ударом ниже пояса. 3 декабря почти весь состав Петербургского Совета вместе с Троцким был арестован прямо во время заседания.

И оказалось, что сделали это очень вовремя. До назначенной даты восстания оставались считаные дни. Но теперь революционеры в столице перепугались, бросились прятаться в Финляндию. Структуры в Петербурге оказались обезглавлены. Да и по всей России координация действий нарушилась. Вторым центром восстания должна была стать Москва. Подготовка здесь велась солидная. Были сформированы боевые дружины большевиков, меньшевиков, эсеров, студенческая, железнодорожная, фабричные и заводские отряды. Приехала кавказская дружина, эти боевики ценились как лучшие профессионалы. И снова в эпицентре событий оказался Горький! В конце осени он и Андреева почему-то решили переселиться из столицы в Москву, сняли квартиру. А кавказская дружина базировалась как раз у Горького! Его квартира стала штабом восстания — точно так же, как перед Кровавым воскресеньем в столице. Что и кого охраняли приезжие отборные головорезы с Кавказа? Самого Горького? Или деньги, выделенные на восстание и находившиеся у него?

Гарнизонные войска считались ненадежными, и революционеры были уверены, что они стрелять не будут. Царь назначил в Москву боевого генерал-губернатора, адмирала Дубасова. Но он приехал только 5 декабря, а 7 декабря эсеры открыли военные действия, бросили бомбы в окна Охранного отделения. Восстание быстро охватило весь город. Боевики развернули настоящую охоту на полицейских, убивали и казаков, драгун.

Но в Петербурге сигнал не прозвучал, и мятежа не было. А в Москву не приехал никто из видных лидеров, способных сорганизовать повстанцев. Дружины действовали разрозненно, в пределах «своих» районов, по собственному разумению. Дубасов сумел собрать верные подразделения солдат, казаков, драгун. Умело маневрировал, поочередно сосредотачивая их то в одном, то в другом месте. Мятежников стали теснить, отбирать у них улицу за улицей. А из столицы прислали Лейб-гвардии Семеновский полк, он штурмовал последний оплот мятежников — Пресню. К 21 декабря «зачистку» завершили. В ходе восстания погибло более 1000 человек, из них значительная часть — случайные люди. Было убито 36 полицейских, 28 солдат, 78 получили ранения. Но Горького аресты не коснулись. Его и Андрееву кавказские охранники своевременно эвакуировали из города, он опять очутился в Финляндии.

Подавление московского восстания обычно преподносится как закат всей революции. Но это неверно. Наоборот, активная фаза революции только начиналась, и как раз сейчас за дело взялся Ленин. Он тоже сбежал в Финляндию, поселился на даче «Ваза» в Куоккале. В Москву, под пули, он не поехал. Счел более важным другое дело — на 12 декабря он созвал партийную конференцию в Таммерфорсе (Тампере). Для него это было действительно важно. Троцкий сидел в тюрьме, и требовалось срочно перехватить лидерство в революции. А руководить ею из Финляндии было безопасно и удобно. Здесь же, в Выборге, начали печатать газеты «Пролетарий» и «Вперед», а тиражи через прозрачную финскую границу отвозили в Петербург и дальше по российским городам. Конечно, финские власти об этом знали. Но делали вид, будто не замечают.