Валерий Шамбаров - «Пятая колонна» и Николай II

Впрочем, Николай II и его правительство отлично представляли: со стороны западных держав еще могут быть каверзы и сейчас, и после войны. Чтобы обезопасить себя, русская дипломатия сделала блестящий ход. 3 июля 1916 г. было заключено секретное соглашение с Японией. Оно касалось сфер влияния, стороны обязались не допускать «контроля над Китаем какой-либо третьей державы, питающей враждебные намерения в отношении России или Японии». Но это был и военный союз. Оговаривалось: если любое государство объявит войну русским или японцам, «другая сторона по первому же требованию своего союзника должна прийти на помощь». В Токио расценивали договор как величайший успех. Там тоже предвидели, что после войны Англия и США могут доставить им серьезные неприятности.

Япония помогла решить и проблему с шантажом англичан насчет конвоирования морских караванов в Архангельск. Возвратила русским крейсеры «Варяг», «Пересвет» и «Полтава», доставшиеся ей в прошлой войне. Взяла плату только за подъем кораблей со дна и их ремонт. Они под русскими флагами и с русскими экипажами отчалили из Японии в Архангельск. На Севере у России появилась собственная эскадра для охраны грузовых конвоев.

После двух лет войны все ее участники испытывали серьезнейшие трудности. Не хватало рабочих рук, ресурсы истощались. Во всех воюющих странах была введена карточная система. Ллойд Джордж писал: «К осени 1916 г. продовольственный вопрос становился все более остро и угрожающе». В Германии люди уже жили впроголодь. Но России эти проблемы, казалось бы, не касались. В 1916 г. выдался богатейший урожай. А экспорта не было, хранилища оставались полными зерном еще с прошлых лет. Только в Сибири было заготовлено 500 млн пудов мяса, огромное количество масла — не знали, как вывезти. В любом трактире свободно продавались огромные расстегаи, пышные калачи, пироги.

Процент мобилизованных по отношению ко всему мужскому населению в России был вдвое ниже, чем во Франции или Германии. Деревня за годы войны вообще разбогатела. Заготовители армии, Земгора, промышленных фирм скупали любую продукцию — зерно, кожу, сало, шерсть, лен, давали высокие цены. А в городах развитие военного производства вызвало промышленный бум. Росли, как грибы, фабрики и заводы, их хозяева нуждались в рабочих, платили хорошую зарплату. Да, положение нашей страны снова выглядело прочным. Население союзных держав, в первую очередь Франции, опять восхищалось русскими, связывало с ними надежды на скорое окончание войны.

Но… в политических кругах Лондона, Вашингтона, Парижа взбудоражились и старые опасения. Могучая Россия, внесшая решающий вклад победу, будет доминировать в Европе. Договоры, заключенные с нею, придется выполнить. Она получит Босфор и Дарданеллы, воссоединит под своей властью Украину, Польшу. После геноцида христиан в Османской империи Николай II поставил вопрос и о Турецкой Армении. Он предоставлял армянам самим решить — войти в состав Российской империи или создать автономное государство под русским протекторатом.

Нет, такие перспективы никак не устраивали западные державы. Да и о соглашении с Японией им, конечно же, стало известно. А для того, чтобы изменить положение, существовали пятые колонны. Правда, революционерам в данный период нечем было похвастаться. Нелегальную сеть эсеров в России полиция вообще ликвидировала. Возродить ее пробовал Керенский. Стал объединять вокруг себя разрозненные кружки, создал Рабочий комитет партии эсеров, намечал сформировать боевую организацию. Взял на себя обеспечить ее оружием. Для этого рабочие собрали ему 700 руб. Но Керенский оказался пустым болтуном. Хотя он и был депутатом Думы, адвокатом, заработков у него постоянно не хватало. Он тратил партийные средства на личные нужды, оружие не купил. А когда подчиненные стали требовать вернуть деньги, сумел отдать только 300 руб. Рабочие возмутились, и его организация распалась [20].

Но активизировалась возня в других структурах, не партийных. С. Познер в весьма округлых выражениях описывал: «Петербургская радикальная интеллигенция стала с 1916 года собираться для обсуждения политических проблем, выдвигавшихся жизнью. В них принимал участие очень ограниченный круг лиц, допускавшихся после тщательной фильтровки организаторами этих собраний». Познер свидетельствовал, что на таких сборищах часто бывал Браудо «и молча внимал разговорам». Но, если звучало что-то «не то», вмешивался, поправлял.

Впрочем, можно уточнить насчет «ограниченного круга лиц» «после тщательной фильтровки». Собрания были масонскими, и на них присутствующих подводили к идее переворота. А летом 1916 г., в то самое время, когда на фронте шли победные бои, на конвенте Великого востока России, то есть общей конференции всех лож, данное предложение было впервые озвучено относительно широко, причем назывались разные варианты — или свержение государя, или вынуждение его к отречению в пользу наследника. Но даже на масонском конвенте такое предложение возмутило многих участников, особенно приехавших из провинции. Они выступили против. Хотя тем самым обозначили несогласных. После этого в масонских рядах прошли чистки. Некоторые ложи закрывали под разными предлогами, из других исключали или какими-то способами вынуждали уйти неподходящих членов.

Нагнеталась и агрессивность оппозиции. Причем сейчас-то положение на фронтах выправилось, царская власть показала, что она совершенно дееспособна, и, казалось бы, придраться не к чему. Но поводы создавались искусственно. Когда стало ясно, что военного министра Поливанова, наломавшего дров, больше нельзя терпеть на этом посту, Николай II заменил его Шуваевым — толковым генералом, известным своей кристальной честностью: за долгие годы службы на тыловых должностях к его рукам «не прилипло» ни копейки казенных денег. Но военному министру требовалось работать в тесном контакте с Особым совещанием по обороне под председательством Родзянко. А в знак протеста после отставки «любимца» ему устроили обструкцию, не желая иметь с ним дело.

Чтобы обеспечить нормальную работу государственных структур, царь искал хорошего премьер-министра и остановился на кандидатуре Штюрмера. Счел, что по своим личным качествам он станет «твердой рукой в бархатной перчатке». Сможет поддерживать порядок, не раздражая оппозицию излишней резкостью. Но для либералов настоящим подарком стала немецкая фамилия Штюрмера, хотя он был православным, из давно обрусевшей семьи. Его сразу приплюсовали к мнимой «измене» императрицы и Распутина. Об истинной «вине» Штюрмера откровенно записал Бьюкенен: «Будучи отчаянным реакционером, он в союзе с императрицей стремится сохранить самодержавие в неприкосновенности» [13]. Да, он был верным слугой престола, пытался предотвратить переворот — и за это его произвели в «изменники».