Сергей Кремлёв - Русская Америка. Слава и боль русской истории

Николай Семёнович Мордвинов остался в русской истории одной из крупных положительных национальных её фигур, 20 февраля 1824 года он препроводил записку Берха Нессельроде, сообщив и собственное мнение: Россия имеет давние исторические права на северо-западное побережье Америки вплоть до «Кордильерских или Каменных (Скалистых. — С.К. ) гор», а английские притязания ограничить наши владения прибрежной полосой в 30–40 миль не обоснованы и наносят ущерб жизненным потребностям русских поселений.

Вот это было по-русски, по-петровски, по-ломоносовски!

Карл же Нессельроде 11 апреля 1824 года ответствовал: « Мы не имеем на то ни права, ни возможности ». А ведь Мордвинов на прототип гоголевского Манилова не походил.

Информационно-аналитическая, говоря языком современным, записка Берха имела заглавие, свидетельствующее само за себя: « Известие о меховой торговле северо-западного берега Америки и о принадлежности оного россиянам от полярных пределов до 50° с.ш.». Берх доказывал необходимость сохранения режима промысла и торговли у берегов Русской Америки, установленного Указом от 4 сентября 1821 года… Но это был лишь один из аспектов его исследования. Записка носила комплексный характер и заключала в себе геополитический и исторический анализ, экономические выкладки, статистические данные и — что тоже немаловажно — не была чужда умной и доказательной публицистичности. Прекрасно понимая значение печатного слова как для просветления, так и для загаживания мозгов публики, Берх анализировал нападки иностранных журналистов на указ Александра и приводил доводы, их опровергающие.

Берх отмечал, что северо-западное побережье Америки с конца XVIII века интенсивно осваивалось РАК, и это не встречало никаких возражений со стороны иностранных держав вплоть до начала 20-х годов XIX века. РАК вложила в освоение этих земель значительные средства… Берх писал:

« Ежели просвещённая Европа мало одолжена россиянам за географические открытия в разных частях света — то неоспоримо должна быть ей весьма обязана за точное определение островов Курильских, островов Алеутских, полуострова Аляска и северо-западного берега Америки. Словом, все берега Азии и Америки, омываемые водами Великого океана от широты северной 50 ° до твердостоящих льдов, были открыты и описаны с неутомимою деятельностью российскими мореплавателями ».

Это, конечно, и до Берха было сказано много раз. Однако Василий Николаевич писал и другие — интереснейшие для нас — вещи! Он писал, что до издания Указа от 4 сентября РАК несла такие сокрушительные убытки от контрабандной торговли пушниной, которой занимались американские и английские предприниматели, что к 1821–1822 годам оказалась на грани разорения. Конкуренция американских негоциантов, особенно активно добывавших шкуры пушных зверей у берегов Русской Америки, а затем сбывавших их в Кантоне, способствовала резкому падению цен на меха на китайском рынке…

Напомню, что РАК вела промысел по-хозяйски, с расчётом на воспроизведение поголовья промыслового зверя, а браконьеры-англосаксы били всё подряд, в спешке, и к этому же подстрекали аборигенов. И уже на этом получали сиюминутное экономическое преимущество перед русскими промышленниками как в темпах промысла, так и в промысле особо ценного меха. Бандиту всегда проще обеспечить себе «первоначальное накопление» — если он ощущает безнаказанность.

Берх сообщал убийственные факты (жирный курсив мой. — С.К .):

« Можно принять безошибочно, что граждане Соединённых Штатов нанесли российской меховой торговле вреда более нежели на пятьдесят миллионов рублей (а это ведь были не «ассигнационные» бумажные, а полновесные золотые рубли! — С.К .) , ибо, по вернейшим сведениям, вывезли они в Кантон от 1790 до 1822 г. 200 тыс. морских и 100 тыс. речных бобров, кои собраны были не токмо что выше широты 51 ° у принадлежащих нам северо-западных берегов Америки, но даже большею частию в тех самых местах, где находятся селения наши ».

А ведь контрабандная пушнина вывозилась не только в Кантон, но и в Европу, в азиатские и южноамериканские колонии европейских держав! Вот оно — мягкое «золото», которое должно было обеспечить устойчивость русской экономики и русских финансов без внешних займов, но которое было украдено у России американскими и английскими хапугами.

И которое позволяли расхищать разного рода уроды и нессельроды…

Приведу ещё и позднейшее, высказанное уже в начале ХХ века, мнение геополитика генерал-майора Генерального штаба Вандама (Едрихина):

«С появлением этих соперников на промыслах началась настоящая вакханалия. Драгоценный морской бобёр истреблялся, не разбирая ни самцов, ни самок, ни детёнышей. Не знавшие до той поры ни рому, ни огнестрельного оружия, туземцы из работавших в полном согласии с русскими мирных охотников превращались в опасных бандитов. Охота становилась менее выгодной и весьма опасной»…

Это — оценка из некоторого исторического отдаления. Современник же событий — Берх «верноподданнически» заявлял:

« Ежели бы мудрое правительство не поспешило оградить берега наши двумя военными судами против… контрабандной торговли (Берх имел в виду и торговлю мехом, и торговлю оружием и боеприпасами. — С.К .) , то чрез два или три года уничтожилась бы Российско-американская компания, пропали бы все колонии наши… »

Но «мудрое правительство» уже чинило перья для простановки подписей под капитулянтской конвенцией от 5(17) апреля 1824 года с Соединёнными Штатами. И уже бродили по российским просторам гуси, перьями из которых будет подписана российско-английская конвенция 1825 года. А ведь Берх в конце своей записки делал вполне логичный вывод: права русских в Русской Америке неоспоримы, и российское правительство может управлять этим районом по своему усмотрению.

Автор записки предполагал опубликовать её в одном из петербургских журналов. Его, конечно же, поддерживал Мордвинов. И даже такой не очень прояснённый человек, как министр финансов Егор Францевич Канкрин, обратился к Нессельроде с запросом на предмет возможности опубликования записки Берха. Последнее особо свидетельствует о весомости, обстоятельности и доказательности труда Берха.

Нессельроде с ответом тянул, а 11 апреля 1824 года ответил Канкрину отрицательно, что и неудивительно — 5 апреля в русской столице была заключена та антирусская конвенция, от идей которой записка Берха камня на камне не оставляла. И этот давний факт — как наличия записки, так и её неопубликования — имеет далеко не только историческое значение. Он даёт нам информацию для вполне актуальных размышлений и в XXI веке!