Сергей Кремлёв - Русская Америка. Слава и боль русской истории

В результате в начале августа 1783 года Дейна получил от конгресса «разрешение» вернуться в США. Сохраняя хотя бы лично своё лицо, он при посещении вице-канцлера И.А. Остермана объяснил свой отъезд расстроенным здоровьем и личными делами. 24 августа (4 сентября) 1783 года Дейна навсегда покинул Россию, за два года так и не встретившись с Екатериной и не вручив императрице верительных грамот.

Лишь в 1809 году Россия и США впервые взаимно назначили своих дипломатических представителей на уровне посланников: Джона Куинси Адамса от США и от России — графа Фёдора фон дер Палена, сына одного из убийц императора Павла.

Факт обрыва уже почти установившихся связей США с екатерининской Россией по инициативе самих США можно и нужно отнести к одной из загадок истории, особенно — на фоне того, что в инструкциях Континентального конгресса Дейне от декабря 1780 года указывалось: « Великая цель Вашей миссии заключается в том, чтобы заручиться расположением и поддержкой её и. в-ва в отношении суверенитета и независимости Соединённых Штатов и заложить основу для взаимопонимания и дружественных связей между подданными её и. в-ва и гражданами… Соединённых Штатов в целях взаимной выгоды обеих стран ».

И вдруг как раз после того, как появилась реальная возможность заложить основу для взаимопонимания стандартным для всех государств способом — путём обмена дипломатическими представителями, Америка этой возможностью пренебрегла без видимых причин и без внятного обоснования отказа.

ПРИ ВСЕЙ не объяснимости подобной линии резонным вопросом — почему США поступили так, как они поступили? — отечественные историки не задавались как до, так и после 1917 года… В первом томе четырёхтомной «Истории США», изданном издательством «Наука» в 1983 году под редакцией Н.Н. Болховитинова и охватывающем период с 1607 по 1877 год, о миссии Дейны вообще не упоминается, хотя в последней «советской» болховитиновской монографии 1991 года «Россия открывает Америку. 1732–1799» миссии Ф. Дейны посвящена вся V глава.

Нет ничего о миссии Дейны и в «Советской исторической энциклопедии» 1960-х годов. И — что уж совсем странно — в ней нет статьи также о том любопытнейшем «Плане договоров» США, с которым мы чуть ниже познакомимся. Нет статьи о «Плане договоров» и в советском «Дипломатическом словаре» 1985 года.

После 1991 года о Дейне, о феномене столь странно длительного отсутствия официальных отношений между США и Россией забыли и подавно, и в коллективной почти 400-страничной монографии 1994 года «История внешней политики и дипломатии США. 1775–1877» под редакцией Болховитинова пикантнейший дипломатический казус почему-то не анализировался никак, а о Дейне упоминалось четырьмя строками! Впрочем, о введённом Россией в политическую практику принципе вооружённого нейтралитета не упоминалось вовсе…

Странное равнодушие отечественной исторической мысли к странному отвороту США на целую четверть века(!) от линии на установление «взаимопонимания и дружественных связей» с Россией тоже, вообще-то, не объяснимо. Правда, академик Болховитинов объяснял в 1991 году всё тем, что «в новых условиях, когда независимость Соединённых Штатов была фактически обеспечена» США якобы «уже не так остро нуждались в новых союзниках и даже опасались быть вовлечёнными в систему европейской политики»…

Однако речь-то — не о союзе, а о просто нормальных дипломатических отношениях, к которым стремилась вроде бы сама Америка и которые нужны были вроде бы Америке больше, чем России. Для Екатерины, занятой обустройством Новороссии и Крыма, отношения с получившими независимость «английскими в Америке селениями» были проблемой второго, если не третьего плана. Но для только-только выходящих в свет Соединённых Штатов устойчивые контакты с великой и достаточно лояльной к ним европейской державой были, казалось бы, полезны во всех отношениях. Почему же Америка от них — в официальном формате — так неожиданно отказалась?

Что же до утверждения Болховитинова насчёт того, что Америка так уж чуралась внешнеполитических отношений с Европой, то оно не только не выдерживает никакой критики даже с позиций логики, но и фактически неверно. Уже 17 апреля 1777 года Континентальный конгресс отдельной резолюцией переименовал свою Комиссию по секретной корреспонденции в Комиссию по иностранным делам, а 10 января 1781 года был образован департамент по иностранным делам во главе с Робертом Ливингстоном и с пока что небольшим аппартом из двух заместителей, переводчика с французского языка и клерка. После заключения Парижского мира 1783 года деятельность департамента по иностранным делам лишь расширялась, и 15 сентября 1789 года он был реорганизован, расширен и превращён в Государственный департамент. 22 марта 1790 года Томас Джефферсон, прослуживший четыре года посланником во Франции, вступил в должность первого в истории США государственного секретаря.

Автор монографии 1969 года «Заграничная служба США» У. Уэнделл Бланке, опытный карьерный дипломат, дослужившийся до ранга посла, пишет:

«Все президенты (имеются в виду первые семь президентов США. — С.К .), начиная от Джорджа Вашингтона и кончая Эндрю Джексоном, имели дипломатический опыт. Томас Джефферсон, Джеймс Монро, Джон Адамс и Джон Куинси Адамс служили в дипломатических представительствах за границей; кроме старшего Адамса, все они побывали на посту государственного секретаря…

Значение, придававшееся дипломатической деятельности первыми американскими руководителями, подчёркивается… и размерами денежных ассигнований, выделявшихся на эти цели. В 1790 году из первого иностранного фонда разрешалось израсходовать не более 40 тысяч долларов, но когда страна провозгласила нейтралитет в 1793 году, эта сумма была тут же пересмотрена и резко увеличена. В те времена весь федеральный бюджет составлял меньше 10 миллионов долларов, из них на покрытие расходов по сношениям Соединённых Штатов с иностранными государствами конгресс выделил один миллион (жирный курсив мой. — С.К .)».

Не очень-то это заявление карьерного американского дипломата Бланке согласуется с болховитиновскими заявлениями о якобы стремлении США к «изоляционизму». Последний тезис в США всегда был употребителен лишь для «электората», но — не для правящей имущей элиты.

Так что — даже опытнейший Джефферсон не понимал всей важности устойчивых официальных контактов с Россией? Не думаю, что дела обстояли так… К тому же, как мы это увидим, торговые связи развивались вполне успешно. А вот дипломатические представительства — США в Петербурге и России в Вашингтоне — почему-то не открывались.