Сергей Кремлёв - Русская Америка. Слава и боль русской истории

Увы, снова начинались прения и «трения»… Петербург же был предстоящим небывалым походом взволнован. Николай Михайлович Карамзин в июне 1803 года писал:

«Англоманы и галломаны, что желают называться космополитами, думают, что русские должны торговать на месте. Пётр думал иначе — он был русским и в душе патриотом. Мы стоим на земле, и на земле русской… Нам нужно и развитие флота и промышленности, предприимчивость и дерзание».

Это было прямой полемикой с англоманом Воронцовым-петербургским, который гадил России не хуже самой «англичанки», был против кругосветного похода и заявлял:

«По многим причинам физическим и локальным России быть нельзя в числе первенствующих морских держав. Да в том ни надобности, ни пользы не предвидится…»

Вышло, к счастью, не по каверзам Воронцова… 27 июля (7 августа) 1803 года «Надежда» и «Нева» начали выбирать якоря, и вскоре главный командир Кронштадтского порта — как раз, по иронии судьбы, адмирал Ханыков — письменно докладывал товарищу морского министра вице-адмиралу Чичагову: « Милостивый государь Павел Васильевич! Суда Российско-американской компании «Надежда» и «Нева» сего числа в 10 часов снялись с якоря и отправились с Кронштадтского рейда в море благополучно …»

В Копенгагене Крузенштерн принял на борт членов научного состава — немцев астронома Горнера, ботаника Тилезиуса (Тирезиуса) фон Тиленау и доктора медицины Лангсдорфа. В науке, увы, русские были не так сильны, как в мореходстве, — но русские ли в том были виноваты?

В ноябре шлюпы экспедиции впервые в истории русского флота пересекли экватор, а 19 февраля (русского стиля) 1804 года обогнули мыс Горн. Матросы в командах судов были только русские. Плыл на Аляску и иеромонах Александро-Невской лавры Гедеон (Гавриил Федотов), назначенный Синодом для «обращения новокрещеных в российско-американских заведениях христиан». Орловец, сын священника, он был отменно образован, преподавал в семинариях французский язык, риторику, математику и геометрию, был сведущ в физике и географии. Ему предстояло взять в свое попечение кадьякскую школу для алеутов и образовать «правильное училище».

Гедеон пробыл в Русской Америке, на острове Кадьяк, с 1804 по 1807 год, вернувшись в Петербург через Сибирь в 1809 году, и составил по возвращении записки о кругосветном путешествии и своей деятельности в русских колониях.

В июне 1804 года шлюпы экспедиции подошли к Сандвичевым (Гавайским) островам. «Надежда» сразу же пошла дальше — к Камчатке, а «Нева» от неё отделилась, чтобы впервые показать русский флаг на Сандвичах и познакомиться с ними. Потом она ушла к Кадьяку и пробыла в Русской Америке год. Дойдя до главной цели, Лисянский много занимался исследованиями, съёмкой берегов. Только на кожаной алеутской байдаре он лично прошёл 400 вёрст.

ПРИШЛОСЬ Юрию Фёдоровичу Лисянскому в Русской Америке и повоевать… Индейцы-тлинкиты (русские называли их «колоши») начали против наших поселений войну. Одной из причин было недовольство тлинкитов деятельностью Российско-американской компании безотносительно к тому, насколько она их ущемляла или не ущемляла. Хотя РАК по своей сути была всё же не благотворительной миссией, и Главному правителю русских колоний в Америке Баранову порой приходилось действовать жёстко.

Основным же стимулом для очередного недовольства индейцев стала «огненная вода» пирата-янки Барбера, переодетые матросы которого стояли за русско-колошской «войной». К тому времени британские и американские бизнесмены окончательно ввели в практику борьбы с РАК снабжение индейцев оружием и подстрекательство тлинкитов к нападению на русские поселения и промысловые партии. Добравшийся с Камчатки до Русской Америки Резанов доносил директорам РАК, что тлинкиты «вооружены от бостонцев лучшими ружьями, пистолетами и имеют фалконеты…». (Фальконетом называлась пушка небольшого калибра, стрелявшая свинцовыми снарядами.)

Если проследить судьбу конкретно Барбера, то его можно расценивать как простого маргинала, чуждого любому законопослушному социуму — хоть российскому, хоть британскому, хоть американскому. Однако Барбер стал известен в Русской Америке с 1796 года захватами индейцев для продажи в рабство, то есть он не просто пиратствовал, а периодически бывал в США. Обосновавшись после 1805 года на островах Королевы Шарлотты южнее архипелага Александра, Барбер создал там нечто вроде форпоста с несколькими крепостями, защищаемыми гарнизонами из индейцев.

Барбер нападал не только на русских, но и на англичан, на испанцев, но никогда не нападал на американские суда. Так были ли действия Барбера просто разбоем или всё же они были продуманной акцией, направляемой с атлантического побережья Северной Америки, где укрепляющиеся элитарные политики США имели виды на тихоокеанское побережье? Документов о связи Барбера с высшей властью США нет, но таковая связь вполне усматривается логически, так что считать Барбера просто «волком-одиночкой» не приходится.

Фрэнсис Дрейк — «пират её Величества» Елизаветы I — начинал с пиратских экспедиций в Вест-Индию, а в 1788 году адмирал Дрейк фактически командовал английским флотом при разгроме испанской «Непобедимой армады». Барбер был фигурой, конечно, неизмеримо мельче Дрейка, но его системная роль в деле подрыва русских позиций в Северо-Западной Америке была схожа с ролью Дрейка, подрывавшего в своё время позиции Испании в Вест-Индии. Лишь методы у Барбера были окончательно гнусными, зато вполне в духе англосаксов, всегда готовых воевать против «азиатов» руками «азиатов».

С одной стороны, тлинкиты даже без подстрекательств Барбера и ему подобных представляли собой немалую проблему, будучи весьма воинственными. Они конфликтовали не только с русскими, но и с аборигенами Аляски. С другой стороны, с Барбером они ладили и даже союзничали, и тому были вполне очевидные, хотя и печальные причины.

Главный правитель российских колоний Александр Баранов был справедлив, но суров. Главное же, Баранов и вообще русские не платили ни за меха, ни за приязнь и дружество спиртным. А у янки — и у пиратов вроде Барбера, и у торговцев-«бостонцев» — основными меновыми товарами были виски, оружие и боеприпасы, причём всё скверного качества. Так убивались сразу три зайца: первое — задёшево приобретались ценные меха; второе — тлинкиты, спиваясь, оказывались привязанными к янки алкогольной зависимостью и, наконец, третье — последнее по счёту, но не по важности — пристрастившихся к виски и вооружённых огнестрельным оружием индейцев было проще и легче подбивать на вооружённые столкновения с русскими промышленными партиями и на нападения на русские поселения.