Джулиан Танстолл - Я воевал в Корее [Записки английского солдата]

В письмах домой я не мог не коснуться войны: «Сейчас, когда американцы приближаются к 38-й параллели, — писал я, — настало самое время начать переговоры и выработать условия мирного договора. Но было бы большой ошибкой возложить решение этого вопроса на Макартура. Я уверен, что он не понимает огромного политического значения корейских событий. В ближайшие несколько недель мы, видимо, окажемся свидетелями серьезных событий».

Китайские войска продолжали отходить по всей линии фронта, время от времени ожесточенно контратакуя. Отход осуществлялся в полном порядке, и на пути наступающих войск китайцы сооружали различные препятствия. Этот планомерный отход ничем не напоминал нашего беспорядочного бегства.

Надежды на перемирие не оправдались. А пока, находясь со своей частью на отдыхе, я наслаждался тишиной и покоем. Каждый день я уходил в горы, откуда открывался красивый вид на раскинувшуюся внизу деревню. Приятно было вдыхать аромат свежего полуденного воздуха.

После нескольких теплых солнечных дней в пасху опять пошел дождь и стало холодно. А что хуже всего — поступил приказ немедленно вернуться на передовую.

Мы прибыли в населенный пункт восточнее Ыйчжонбу, откуда должны были начать боевые действия в горах. Теперь нам мало приходилось отдыхать, и мы напрасно пытались согреться в мокрой одежде, укрывшись сырыми одеялами.

Офицеры, как всегда, заняли дома, а нам предоставили располагаться под открытым небом. Еще в ноябре был получен приказ, запрещавший выселять местных жителей и занимать их дома, но на этот приказ никто не обращал внимания.

Если бы нас атаковали в таком — населенном пункте, офицерам не удалось бы быстро выбраться из постелей и спастись, поэтому солдатам приходилось охранять покой начальства, хотя сами они нуждались в отдыхе гораздо больше. В некоторых других армиях офицеры заботятся о подчиненных, делят с ними все тяготы военной жизни. Есть такие офицеры и в английской армии, но их очень мало…

Мы продолжали наш поход через долины и горы, очищая от противника каждый захваченный участок. Китайцы не оказывали нам сильного сопротивления; мы медленно продвигались вперед, а они также медленно отходили. В плен попало несколько солдат корейской Народной армии. Помню, как одного корейского юношу в рваной одежде и стоптанных ботинках вели под конвоем в тыл мимо наших позиций. Когда он проходил мимо нас, солдаты издевались над ним и подстрекали конвой «задать ему как следует». К счастью, конвоиры не послушали советчиков.

В письме домой я писал: «Все надеются, что боевые действия приостановятся с приближением линии фронта к 38-й параллели. Когда мы дойдем до нее, нам, видно, не придется задержаться там. Мы хорошо знаем янки и уверены, что они немедленно отправят нас на другой участок, где линия фронта еще не достигла параллели. Между тем представители ООН ведут бесполезные переговоры и предлагают китайцам все новые и новые условия перемирия. Никогда не знаешь, что выкинут эти янки!»

С севера к нашим позициям пробиралось много лисынмановских солдат. Одни из них отстали во время нашего последнего отступления, другие попали в плен к китайцам, но были отпущены или бежали. Им пришлось долго, иногда по нескольку недель скрываться в горах и страдать от холода и голода. Многие были сильно обморожены. Я видел обмороженного солдата, который лишился ступни на одной ноге, потерял все пальцы на другой, но лежал в полном сознании, терпеливо перенося мучительную боль.

Нам рассказали, что один лисынмановский офицер обморозил в горах ноги и сам ампутировал их ниже колен без всяких обезболивающих средств, чтобы не допустить распространения гангрены. Я не мог поверить этому, пока сам не увидел одного корейца, который тоже ампутировал себе ногу.

Третьего апреля мы вышли к небольшой деревне Кванамни, расположенной на берегу реки. Китайцы ушли отсюда накануне. На стенах домов они написали мелом: «Офицеры и солдаты американской армии! Вы ведете бесполезную войну: со всей вашей артиллерией и авиацией вам не победить нас. Как ни старайтесь, весь народ Китая — 475 миллионов — не перебьете!» [6] По данным 1953 года, население Китая составляет 601 миллион 938 тысяч человек. — Прим. ред . .

Другое обращение, написанное по-английски, как бы продолжало первое. В нем говорилось: «Офицеры и солдаты американской армии! Вы воюете на стороне империалистов. Сколько бы вы нас ни бомбили, вам не удастся уничтожить все 475 миллионов и подорвать наш моральный дух».

Я уже понял, что это не просто пропаганда и что китайцы действительно готовы бороться до победного конца. Ходило много разговоров о том, что мы будем наступать дальше на север за 38-ю параллель до линии Пхеньян — Вонсан. К счастью мы не дошли до этой линии. Всем было ясно, что командованию войск ООН придется выдвинуть более приемлемые условия, если оно действительно хочет перемирия. Мы надеялись, что Тайвань будет возвращен Китаю, а Китай принят в Организацию Объединенных Наций. Это означало бы вывод из Кореи как китайских войск, так и войск ООН. Однако лисынмановское правительство по-прежнему считало, что его судьба решится на реке Ялуцзян.

Десятого апреля мы снова пересекли 38-ю параллель. К сожалению, здесь мы не остановились.

За период планомерного отступления китайцы и корейцы подготовили значительные резервы. Нам объяснили, будто наши войска вступают в Северную Корею, чтобы уничтожить эти резервы, — старая басня о «сдерживании коммунистической агрессии, — ударами по жизненно важным центрам».

Чем дальше продвигались мы на север, тем ожесточеннее становилось сопротивление противника. Видимо, китайцы готовились к контрнаступлению. Из перехваченной радиограммы мы узнали, что противник готовился крупными силами ударить по американскому 10-му корпусу. Оказалось, что это была дезинформация с целью ввести нас, особенно лисынмановские войска, в заблуждение и держать в напряжении. На самом деле удар был нанесен на другом участке фронта, и китайцам, которые умело использовали все даже самые небольшие преимущества, удалось одержать верх.

Продовольствие, боеприпасы и воду нам в горы доставляли корейцы, специально мобилизованные для этой цели. Лисынмановские власти насильно заставляли их работать на нас. У людей, которых сгоняли из лагерей для беженцев, не было выбора, и они соглашались, чтобы не умереть с голоду вместе со своими семьями, лишенными пищи, крова и одежды. Вот как «блестяще» было организовано попечение лисынмановского правительства о беженцах. А сколько о нем говорили!..

Среди мобилизованных корейцев были либо подростки, либо старики, либо люди, по состоянию здоровья не пригодные к несению воинской службы, а их использовали как вьючных животных. Никто о них не заботился, не обеспечивал нормальным питанием. Весь их рацион состоял, как правило, из горсточки риса и сушеной рыбы.