Александр Рабинович - Большевики приходят к власти

Членам делегации Демократического совещания пришлось выбирать — отказаться ли от наиболее спорных положений Программы 14 августа и молчаливо признать независимость правительства от Предпарламента или порвать с Керенским и отказаться от мысли ввести в правительство представителей буржуазии. Как и следовало ожидать, они выбрали первый путь. Тактика делегации во главе с Церетели на политических переговорах 22–24 сентября была в известном смысле противоположной той тактике, которой Церетели следовал на Демократическом совещании. Па совещании ему удалось добиться соглашения. обеспечившего возможность коалиции, оставив в стороне вопрос о том, кто именно должен войти в кабинет, и сосредоточив общее внимание на той линии, которую должно будет проводить новое правительство, каким бы ни был его состав: теперь ке. столкнувшись с упорным нежеланием принять Программу 14 августа в качестве основы правительственной политики и несогласием на ответственность правительства перед Предпарламентом, Церетели был вынужден не придавать особого значения 31им обстоятельствам и подчеркивать решающее значение союза между демократией и буржуазией как единственно возможной основы для избавления России от всех ее бед.

На последнем этапе переговоров Программа 14 августа была пересмотрена и "смягчена" настолько, что стала приемлемой для кадетов. 11а этот раз было решено, что правительство быстро подготовит и издаст декрет, узаконивающий Предпарламент, и что в этот орган, переименованный в Совет республики (его, впрочем, по-прежнему чаще всего называли Предпарламентом), войдут уже выбранные 367 членов из чиста делегатов Демократического совещания и еще до 150 представителей имущих классов. Подразумевалось также, что с юридической точки зрения это будет чисто совещательный орган и, главное, правительство останется вне сферы его юрисдикции44.

Поздно вечером 23 сентября состоялось заседание Предпарламента (в составе, избранном перед закрытием Демократического совещания), на котором была отвергнута внесенная Троцким резолюция большевиков, назвавшая переговоры делегации во главе с Церетели предательством чаяний народных масс и требовавшая обеспечить "истинно революционную власть". Однако незначительным большинством голосов была принята резолюция, внесенная Даном, которая явилась, по сути, молчаливым одобрением результатов переговоров. Теперь делегатам оставалось только ждать, когда Временное правительство введет в состав Предпарламента новых членов — представителей буржуазии. Керенский получил возможность официально назвать членов нового коалиционного кабинета, что он и сделал 25 сентября. В состав кабинета вошли четыре кадета — Коновалов, Кишкин, Смирнов и Карташев. Хотя большинство портфелей получили социалисты, важнейший портфель министра иностранных дел остался у Терещенко; Коновалов стал министром промышленности и заместителем премьер-министра, а Керенский остался главой правительства и верховным главнокомандующим45.

На следующий день (21 сентября) после того, как Демократическое совещание приняло резолюцию Церетели, санкционировавшую переговоры с Керенским по вопросу о формировании нового правительства (но до того, как результаты переговоров стали известны), члены ЦК собрались, чтобы обсудить линию партии в настоящий момент и на ближайшее будущее. Что касается этого заседания, удивительнее всего, пожалуй, то, что даже сейчас, когда Демократическое совещание наглядно продемонстрировало нежелание отказаться от политики, направленной на создание коалиционном власти, призывы Ленина поднимать массы на вооружённое восстание даже не рассматривались. По всей вероятности, это объясняется, в частности, влиянием правых большевиков, таких, как Каменев, Рыков и Ногин. Однако даже партийцы, полностью разделявшие взгляды Ленина относительно возможности и необходимости революции в России, сомневались в возможности немедленно мобилизовать вооруженные массы. Благодаря постоянному общению с рабочими и солдатами такие видные большевики, как Троцкий, Бубнов, Сокольников и Свердлов, имели возможность реально оценить пределы влияния и авторитета партии в массах, а также степень приверженности последних к Советам как законному оплоту демократии, обеспечивающему всем подлинно революционным группировкам возможность совместной деятельности на благо революции. Кроме того, после корниловщины их гораздо меньше, чем Ленина, заботил Керенский и его возможности нанести урон левым силам. Теперь они были склонны связывать взятие власти и образование нового правительства с созывом в недалеком будущем Всероссийского съезда Советов, имея в виду использовать преимущество законности Советов в глазах народных масс.

Следует также отметить, что сразу после Демократического совещания правые большевики тоже выступали за скорейший созыв Всероссийского съезда Советов и провозглашали лозунг "Вся власть Советам!". Существенное различие между "ленинцами по духу", такими, как Троцкий, и правыми большевиками, подобными Каменеву, заключалось в том, что, если первые считали, что съезд Советов должен передать власть правительству из крайне левых элементов, готовых немедленно заключить мир и осуществить широкую программу радикальных внутренних реформ, вторые рассматривали съезд Советов как средство обеспечения более широкого и прочного альянса "демократических групп", способного, самое большее, сформировать исключительно социалистическое коалиционное правительство на время до созыва Учредительного собрания.

Итак, главным вопросом, по которому расходились мнения руководителей петроградского руководства партии большевиков, когда работа Демократического совещания приближалась к завершению, отнюдь не был вопрос о немедленной подготовке масс к вооруженному восстанию, которое информированный о призывах Ленина к восстанию узкий круг лидеров большевиков единодушно отвергал, или о немедленном созыве Всероссийского съезда Совётов, который все считали необходимым. Отсутствовало единство мнений по вопросу о том, следует ли большевикам покинуть Демократическое совещание, и следует ли войти в состав, отсчитывавшего последние часы работы Предпарламента, первое заседание которого было назначено на 23 сентября. Большевикам, разделявшим взгляды Каменева, возможность воспользоваться завершением Демократического совещания и принять участие в работе Предпарламента, использовав его трибуну для дискредитации сторонников коалиции и поддержания связей с колеблющимися элементами в эсеро-меньшевистском лагере, представлялась чрезвычайно ценной и важной. Они полагали, что это будет способствовать максимальному укреплению широкого социалистического блока на Всероссийском съезде Советов. Что касается сторонников Троцкого в большевистском руководстве, они рассматривали демонстративный уход большевиков с Демократического совещания и бойкот Предпарламента как необходимое предварительное условие, которое позволит на Всероссийском съезде Советов добиться решительного разрыва с соглашателями и перехода власти к Советам и пойти по новому революционному пути вперед со всеми истинно революционными группировками.