Владимир Сафир - Первая мировая и Великая Отечественная. Суровая Правда войны

«Начальнику штаба 1 Белорусского фронта

... 11 ТК отбив три контратаки силою 10-30 танков и СУ каждая (две начиная с 7.10 на Вулков, третья — в 12.00 на Хермерсдорф, 37 км от восточной окраины Берлина. — B.C.), во второй половине дня отбросил противника из района Вулков, Хермерсдорф и 2 км южнее — вышел на рубеж: Хермерсдорф, оз. Биркен-Зее, в 20.00 овладел Мюнхенхофе (5 км севернее опорного пункта Мюнхеберг, приблизительно 33 км до Берлина. - B.C.)» [160].

Что касается указания выйти «в районе Вердер» (19 км до Берлина. - B.C.), то согласно приказу Катукова 11 ТК, действуя оперативно и грамотно (и уж конечно не «любой ценой»), обошел Вердер и овладел узлом дорог западнее его. В дальнейшем 11 ТК взял Эггенсдорф (12 км до Берлина) и к исходу дня 21.04, перерезав столичный окружной автобан «Berliner Ring» и овладев Хёнов (20 тбр), 22.04 вступил в пригороды Берлина Фридрихсфельде, Петерсхаген и начал бои в городе Берлин. Но это — отдельная тема.

С утра 23.04 уверенно действовавший 11-й ТК поступил в оперативное подчинение 5 Ударной армии.

Но на этом взаимные «контакты» по линии Жу-ков-Ющук не закончились. 24 апреля командир 11-гоТК И.И. Ющук, нарушая уставную субординацию, через голову командарма направляет шифровку маршалу Жукову следующего содержания:

«Командующему 1 Белфронта

Маршалу Советского Союза

тов. Жукову

Мне известно, что прорыв Зееловской высоты сев. Зеелов производил 4 гв. СК 8 гв. армии с тбр 11 ТК, в дальнейшем в ходе операции 11 ТК был все время в голове корпусов 1 гв. ТА и 22.04.45 г. вышел на вост. окр. гор. Берлина, где и до настоящего времени успешно продвигается в гор. Берлин.

Непонятно личному составу корпуса, почему при прорыве укрепленной полосы в приказе тов. Сталина № 339 не упомянут 11 ТК.

Ющук.» [161]

На шифровке Жуков размашисто, наискось, карандашом, начертал:

«Т. Ющуку.

11 ТК действовал плохо, поэтому он и не упомянут в приказе т. Сталина. Если 11 ТК будет действовать плохо и в дальнейшем, то Вы лично будете заменены более энергичным и требовательным командиром, а о корпусе не будет сказано ни одного слова.

Жуков. 24.04»

Причины, побудившие Ющука направить, по сути дела, протест необоснованным действиям Жукова по отношению к 11-му ТК понятны и легко объяснимы:

1. Корпус с первых минут наступления на Зеелов и до прорыва в черту города Берлин бессменно успешно действовал в авангарде наступающих соединений 1-й гв. танковой армии.

2. Ознакомившись с возмущенной реакцией многотысячного коллектива (прибл. 14 тыс.), не понимавшего, почему их героические действия вдруг не были оценены по достоинству и не отмечены (по решению Жукова) в сталинском приказе, Ющук принял неординарное, но безусловно мужественное для того времени решение — в знак памяти погибших и отстаивая честь живых, рискуя личной карьерой, не побоялся вслух назвать действия маршала несправедливыми («непонятно личному составу»...)

О придирках маршала к командиру и всему личному составу 11 TK можно сказать следующее.

1. Для претворения в жизнь ошибочных положений своей воспитательной методики «подстегивать», а не «поощрять (хвалить)» личный состав для достижения поставленных задач, маршал выбрал командира удачно действующего корпуса Ющука скорее всего потому, что Иван Иванович когда-то что-то ему «возразил». Георгий Константинович, к сожалению, подобные «промахи» прощать не умел. Так считал и Ющук — в 1947 году он, будучи нашим соседом по подъезду в известном всем танкистам «при академическом 11-м корпусе», пришел к моему отцу и, показав контрольную мишень отстрела на кучность трофейной двустволки «Зауэр», попросил его сделать авторитетное заключение. Тогда же он и высказал свое предположение о причинах «пристрастия» к нему маршала, у которого он в 1942 г. был заместителем командующего Западным фронтом по танковым войскам. Между тем сводя личные счеты с Ющуком, Жуков почему-то забыл (не имея права этого делать) о «советском солдате», говоря, что «о корпусе не будет сказано ни одного слова».

2. Следует обратить внимание и на то, что приведенные выше приказы по 9 гв. ТК (Н.Д. Веденеев), 11 ТК и многие другие почему-то отдавались напрямую, минуя соответствующего командующего армией, ставя, тем самым, последнего в трудное положение, ибо зачастую подобные спонтанные решения комфронта не стыковались с уже реально осуществляемыми в боевой обстановке мероприятиями по координации действий всех корпусов и частей армии.

Причины таких действий Жукова (не считая несовершенного стиля руководства «через голову непосредственного начальства») очевидны.

Во-первых, приняв ошибочное решение на прорыв через Зеелов, маршал установил командармам нереальные сроки (по дням) наступления на Берлин. Например, 1-й гв. танковой армии (равно как и 2-й) ставилась задача «на второй день ввода в прорыв овладеть восточной и северо-восточной частью города Берлин» («...Шёневайде, Копеник...» — В.С. ) [162] . Поэтому в выводах «Итогового доклада о боевых действиях 1 гв. танковой армии в Берлинской операции (16.04-2.05.1945)» под первым пунктом значилось: «...В район задачи 2 дня операции 1 гв. ТА вышла только к 11-му дню боевых действий...» [163].

Во-вторых,доложив об этих нереальных исходных данных Сталину [164], Георгий Константинович тем самым поставил себя в достаточно неловкое, если не сказать сложное положение (вся эта информация попала под контроль Главковерха).

В-третьих,быстро уяснив после начала боевых действий нереальность выполнения поставленных задач в указанный срок, маршал занервничал. Пытаясь «вогнать» наступающие войска в свой, физически невыполнимый для них график, комфронта стал издавать «подстегивающие» приказы (с взысканиями) ряду командиров, игнорируя при этом их непосредственных начальников.

В-четвертых,в подобных приказах ставились перед войсками, как правило, нереальные задачи, что вводило нервозность в действия командного состава, не имеющего возможности выполнить их в срок.

Не мною сказано: (из заключения Генштаба по итогам Ржевско-Вяземской (1942 г.) операции) — «... 3. Громкие приказы,которые отдавал командующий Западным фронтом (Г.К. Жуков. — B.C.) были невыполнимы. Ни один приказ за всю операцию вовремя не был выполнен войсками...»(выделено мной. — B.C.). И получается, что «вся рота идет не в ногу, только командир — в ногу».Таким образом, вредные привычки маршала (и их «каллиграфия») сохранились надолго и в течение войны изменений не претерпели.