Сергей Михеенков - Жуков. Маршал на белом коне

В 1965 году шестым заключительным томом Воениздат завершил публикацию фундаментального труда — «Истории Великой Отечественной войны Советского Союза 1941–1945 гг.». Сейчас это издание называют «зелёной историей» войны. Жуков после ознакомления с ней сказал в одной из частных бесед: «…Лакированная эта история. Я считаю, что в этом отношении описание истории, хотя тоже извращённое, но всё-таки более честное у немецких генералов, они правдивее пишут. А вот “История Великой Отечественной войны” абсолютно неправдивая. <���…> Это не история, которая была, а которая написана. Она отвечает духу современности. Кого надо, прославить, о ком надо, умолчать…»

Авторы статей и составители «зелёной истории» о Жукове попросту умолчали. В этом смысле издание действительно вполне отвечало «духу времени».

Постепенно режим запретов и тотальной слежки слабел. В 1964 году, на октябрьском пленуме Хрущёва сместили более молодые и энергичные партийцы. Страну возглавил Л. И. Брежнев. Внешне он старался демонстрировать своё уважение к Жукову, но, по большому счёту, в жизни маршала мало что изменилось. Правда, ему разрешили появляться на публике. В 1965 году в Кремлёвском дворце на торжественном заседании, посвящённом двадцатилетию Великой Победы, публика встретила Жукова овациями. В тот же вечер его пригласили писатели в Центральный дом литераторов. Когда он вошёл в переполненный зал ЦДЛ, люди встали и аплодировали с возгласами «Жукову — ура!». После выступления на торжественном банкете он сидел за столом с Константином Симоновым, Сергеем Михалковым, Сергеем Смирновым и Борисом Полевым.

Вскоре Жукова начали публиковать в периодике — статьи о битве за Москву и Курской дуге. И тут поступило предложение от агентства печати «Новости» (АПН) издать его воспоминания отдельной книгой.

Возможно, АПН и не сделало бы такое предложение Маршалу Победы, поскольку его руководство тоже прекрасно понимало полузапретное положение своего будущего автора. Но дело в том, что Международное агентство печати «Орега mundi» (Франция, Париж) подготовило глобальный издательский проект — публикацию двадцати книг крупнейших советских политических и военных деятелей периода Второй мировой войны. В список имён, одной из основных позиций, вошло имя маршала Георгия Жукова. В то время в Советском Союзе только АПН обладало правом «публиковать советских авторов за рубежом».

Издательство АПН назначило Жукову редактора — журналиста Анну Миркину. По этому поводу недоброжелатели потом прохаживались не раз: мол, мемуары маршала написала баба…

В августе 1965 года Анна Миркина, предварительно созвонившись, приехала в Сосновку с экземплярами издательского договора. Жуков внимательно изучил его и внёс одно, но существенное изменение: книга вначале должна выйти в СССР, а потом уже за рубежом. Поправка была принята, и договор он подписал.

Издательство выполнило этот пункт договора: книга вышла в Советском Союзе в марте 1969 года. Потом — по всему миру.

Восемнадцатого августа 1965 года Анна Миркина записала в своём дневнике: «Только что вернулась из Сосновки. Сегодня подписан с маршалом договор (за № 381) на издание книги. Уже есть рабочее название — “Воспоминания и размышления”. Галина Александровна была дома. Встретила очень приветливо — милая, очень русская женщина, под стать Жукову, обаятельная, открытая».

Когда слухи о работе над мемуарами «под договор» расползлись по Москве, свои услуги в качестве литературных редакторов и в какой-то мере соавторов маршалу предложили и Константин Симонов, и Сергей Смирнов. Анна Миркина, чтобы ускорить процесс, тактично предложила Жукову надиктовывать текст на диктофон, а потом расшифровывать. Дочь Элла, тоже журналист, в то время работавшая на Всесоюзном радио, вызвалась заниматься «расшифровкой» диктофонных записей. Жуков выслушал все эти предложения и сказал:

— Нет, писать буду сам, а там посмотрим.

Анна Миркина вспоминала: «В тот первый год, когда он работал над рукописью, я всего несколько раз приезжала в Со-сновку. Георгий Константинович был полностью погружён в работу: собирал архивные материалы, встречался со своими боевыми соратниками — бывшими командующими фронтами, членами Военных советов, просматривал выходящие в свет новинки военно-исторической и военно-мемуарной литературы. Писал увлечённо, страстно, азартно, обычно вечерами и далеко за полночь, а в последний период, перед сдачей рукописи в издательство, по 15–16 часов в сутки. Не любил диктовать, писал от руки — “так лучше формулируется мысль, уходит всё лишнее”».

Ему помогали записные книжки, которые он вёл всю войну и которые, к счастью, сохранил. А вот дневники 1940–1942 годов уничтожил во время первой, сталинской опалы.

Привлечённый материал был очень обширным и богатым. По тем временам — сенсационно-новым. Многие документы публиковались и пускались в исторический и научный оборот впервые. «Анна Давыдовна! — писал он редактору в июле 1971 года, когда готовилось к выпуску второе, исправленное и значительно дополненное издание. — Посмотрите мои вставки и поправки. Архивные документы пометьте обязательно без сокращений и правки…»

В эти дни у него на даче в Сосновке частенько собирались бывшие сослуживцы: заместитель по тылу 1-го Белорусского фронта генерал Н. А. Антипенко, член Военного совета фронта генерал Ф. Е. Боков, маршал И. X. Баграмян.

Когда писал первые главы — о родителях, детстве, школе, юности, земляках, — ездил на родину. Побывал в Стрелковке, в Угодском Заводе, Чёрной Грязи, Огуби и окрестных деревнях. Походил по берегам Протвы. Смотрел на степенное течение реки. От истока к устьям…

Его книга композиционно так и выстроена: от малой родины — к великой Родине, от Стрелковки — к России, от Протвы — к двенадцати морям, омывающим СССР.

В марте 1966 года, точно в означенный договором срок, маршал передал в редакцию АПН машинописную рукопись объёмом 1430 страниц. Это — 65 авторских листов.

Но дальше началось самое главное и, как оказалось, трудное.

Рукопись должна была визироваться в Главлите, а потом в ЦК.

Для работы с рукописью маршала Жукова в Военном отделе ЦК КПСС была в срочном порядке создана специальная комиссия в составе ответственных товарищей из Военно-научного управления, Генерального штаба Вооружённых сил СССР, Института военной истории. Рукопись размножили и отдали рецензентам.

Первая рецензия была по сути дела смертным приговором для «Воспоминаний и размышлений»: «Издание книги Г. К. Жукова признать нецелесообразным. Маршал Жуков преувеличивает свою роль в истории Великой Отечественной войны, недостаточно показывает роль партии, книга сможет принести вред советскому народу». Эту убийственную рецензию подписали маршалы А. Гречко, М. Захаров, К. Москаленко, генерал армии А. Епишев.