Сергей Михеенков - Жуков. Маршал на белом коне

Потом, когда обыскивали мёртвого, посмотрели его документы, письмо, которое он недописал какой-то Галине, увидели, что это такой же кавалерийский унтер-офицер, как и я, и тоже драгун, только громаднейшего роста. У меня потом ещё полмесяца болела грудь от его удара».

И похоже, и не похоже… О его «громаднейшем росте» Жуков, возможно, упомянул намеренно. Колесников был примерно такого же роста, как и его возможный соперник. В чекистских листовках, отпечатанных для красноармейцев с целью опознания атамана, значилось буквально следующее: «среднего роста, блондин, коренастый…» Такую же ориентировку при других обстоятельствах могли бы дать и на Жукова.

Но хроника событий на Тамбовщине подтверждает, что «22 марта у села Талицкий Чамлык, что на стыке современных Воронежской, Липецкой и Тамбовской областей, произошёл упорный встречный бой семи полков 1-й повстанческой армии с 14-й отдельной кавбригадой красных под командованием А. Милонова», что «потери повстанцев в этом бою составили около трёхсот человек убитыми и ранеными».

В тамбовских и воронежских хрониках много легенд и былей. Рассказывают, что и защитники народа из дивизии Колесникова пополнение в свои сотни набирали так: залетят в какую-нибудь деревню, сгонят к амбару мужиков, способных сесть на коня и держать в руках шашку, поставят пулемёт с заправленной лентой и объявляют: «Кто с нами — сюда, в шеренгу, а кто нет — туда». И сотник плетью указывает на стену амбара, куда смотрит пулемёт. Так что во время такой агитации и инвалиды на коней запрыгивали добрыми молодцами…

А погубила Колесникова женщина.

Говорят, чекисты внедрили в штаб калитвинского атамана свою сотрудницу — двадцатилетнюю Екатерину Вереникину. И была она такой красоты и женской прелести, что глаз не отвести. Увидел её Колесников, и кровь в нём взыграла, а ум помутился.

Вначале он приблизил её к себе, назначил на какую-то штабную должность, чтобы чаще видеть красавицу рядом. А потом…

Что — потом… Потом чекисты уничтожили лучший Старокалитвинский полк повстанцев, «по непонятным причинам вышедший на линию артиллерийского и пулемётного огня красных». Погиб командир полка, брат атамана Колесникова Григорий. В руки чекистов попали вся канцелярия и архив повстанцев. Колесникова стали обкладывать как волка. Звериное чутьё и осторожность, которые много раз спасали ему жизнь, оказались слабее женских чар и женского коварства.

Колесников был убит в бою близ села Дерезоватское. Его товарищи долго потом искали могилу. Но так и не нашли. И это обстоятельство породило легенду о том, что атаман не погиб. Действительно, часть его людей ушла к Харькову и соединилась с вольным войском батьки Махно. Мелкие отряды и группы какое-то время кружили по Тамбовщине, пока советская власть не объявила амнистию.

Многие мужики вернулись в свои деревни. Сдали оружие и начали отстраивать пожжённые тухачевцами дома. О том, что потеряли и приобрели, старались не думать. Но порой, под чарку, вспоминали, как под рукою атамана Колесникова «воны гарно размахнулысь».

Человек, убитый во время операции, проведённой чоновцами [22]по наводке Екатерины Вереникиной, хотя и одет был в одежду атамана Ивана Колесникова, но при опознании местными жителями таковым не признан.

Вот и думай, погубила красавица атамана или, наоборот, спасла его. Ведь и он был красив и удал.

Женщина встретилась в эту пору и нашему герою.

История знакомства Жукова со своей будущей женой выгладит почти комически.

Однажды командир эскадрона со своим политруком Яниным остановились на ночёвку в доме местного священника. Сели за стол ужинать. И вдруг на печи под старыми зипунами послышался шорох.

— Кто там? — строго спросил Янин.

С печи слезла девушка. Совсем молоденькая. Невысокого росточка. И с виду ничего себе. Жукову она сразу приглянулась.

— Ты кто? — спросил он её.

— Я — поповна, — ответила она.

Жуков засмеялся. Кивнул политруку:

— Янин, ты когда-нибудь видел такую поповну? — И пододвинул к столу табуретку: — А ну, садись, поповна, с нами.

«Поповну» звали Александрой Зуйковой.

Пили чай и разговаривали.

— Грамотная ли ты? — спросил девушку Жуков.

— Грамотная.

— Пойдёшь писарем в эскадрон?

— Пойду.

Дочь Георгия Константиновича и Александры Диевны Эра Георгиевна Жукова об этой встрече её родителей рассказывала так: «„Жалко девку, — сказал отец Янину, — всё равно убьют, война ведь. Пусть лучше будет у нас писарем в эскадроне“. И приказал Александру Диевну оформить. Так она оказалась в эскадроне, которым командовал Георгий Константинович».

По другой версии, Жуков познакомился со своей будущей женой вот при каких обстоятельствах. Однажды, когда эскадрон занял для ночёвки деревню, Жуков увидел, как несколько красноармейцев погнались за местной девушкой. Он тут же окликнул «женихов». Те ушли несолоно хлебавши. А девушку он привёл в штаб.

Из рассказов Эры Георгиевны Жуковой о матери: «Родилась она в 1900 году в селе Анна Воронежской области в многодетной семье агента по продаже зингеровских швейных машин Зуйкова Дия Алексеевича. Имя Дий дал сыну его отец, волостной писарь, встретив это редкое имя в каких-то бумагах. Жили бедно. Но маме удалось закончить гимназию, а затем учительские курсы. Недолго проработав в сельской школе, она встретилась с отцом, отряд которого в те годы был направлен в Воронежскую область для борьбы с бандой Антонова, и в 1920 году стала его женой.

Время было трудное, в погоне за белогвардейскими бандами отряд всё время передвигался. И мама была зачислена в штаб отряда писарем. Как она рассказывала, спуску от командира ей никакого не было. А однажды он чуть было не отправил её на гауптвахту за какую-то оплошность при подготовке художественной самодеятельности. Трудности и лишения кочевой военной жизни не мешали их счастью. И оба, уже на моей памяти, любили вспоминать эти годы: как мама часами тряслась в бричке, как перешивала военные гимнастёрки на юбки, а красноармейские бязевые сорочки на бельё, как плела из верёвок „босоножки“».

«Не мешали их счастью…». Ещё как мешали.

Видимо, от постоянной дорожной тряски, от переутомления Александра Диевна потеряла ребёнка. Первенца. Говорят, это был мальчик. Не случись беды, у них был бы сын.

От трёх женщин у Жукова будет четверо детей. Все — дочери.

«Мы совершали марши, учились вести разведку, атаковали, маневрировали…»

Портрет красного командира Жукова очень точно набросал в своих воспоминаниях бывший старшина эскадрона Александр Кроник [23]: «Был он невысок, но коренаст. Взгляд у него спокойный, неназойливый, но цепкий, оценивающий. Скованности в позе комэска не угадывалось, но и той естественной расслабленности, которую может себе позволить человек, ведущий непринуждённую застольную беседу, я тоже в нём не чувствовал. Движения его были сдержанны. Он, вероятно, был очень крепок физически, а в сдержанности каждого его жеста я чувствовал выработанную привычку постоянно контролировать себя, что свойственно людям волевым, внутренне дисциплинированным. Я сразу почувствовал, что мой комэск — настоящая военная косточка».