Виталий Чернявский - Разведка. Вымыслы и правда

Шульце-Хольтус поддерживал также контакт с резидентом внешней разведки Службы безопасности Францем Майером. До середины 1943 года тот активно действовал, особенно в иранских военных кругах. Уйдя в подполье вместе с абверовским резидентом, Майер в течение трех месяцев скрывался на армянском кладбище в Тегеране, став могильщиком. Незадолго до Тегеранской конференции к нему в район иранской столицы были сброшены шесть парашютистов-диверсантов. Вскоре все они были обезврежены советскими и английскими контрразведчиками. Это проверенные факты. Не следует думать, что сведения о шпионско-диверсионной деятельности немецких спецслужб в Иране были голой выдумкой. Нет, нацистская агентура действовала здесь активно и представляла до поры и времени определенную опасность, что нельзя было сбрасывать со счетов.

Другой вопрос: действительно ли эти агенты представляли опасность для «большой тройки»? Тут не найдешь объективных оснований для положительного ответа. Скорее, наоборот. Сейчас в распоряжении исследователей имеются рассекреченные архивные материалы английской и советской разведок, из которых следует, что в 1943 году спецслужбы Великобритании и СССР контролировали деятельность значительной части немецкой агентуры в Иране. И в частности, резидентуры Шульце-Холь-туса и Майера. Англичанам было известно, что последний получил подкрепление из Берлина. Более того, им удалось перевербовать одного из шести засланных к Майеру диверсантов. Поэтому отсюда опасность для участников тегеранской встречи не исходила. Короче говоря, секретная служба ее величества держала тут ситуацию под контролем. А все остальное относилось к области выдумок или целенаправленных мистификаций, что стало понятным лишь сегодня.

Ликвидация гитлеровских агентов и пропагандистского подполья в Иране значительно ускорилась после разгрома, который потерпела немецкая армия под Сталинградом, и к сентябрю 1943 года достигла своего пика.

Резидента штурмбаннфюрера СС Франца Майера арестовали англичане. Это случилось в ночь на 15 августа. Его помощник Отто Энгельке был схвачен нашими контрразведчиками. Радисты Майера Рокстрел и Хольцапфель, заброшенные в марте из Берлина, тоже попали в руки англичан. Советские разведчики и контрразведчики и их британские коллеги обезвредили десятки других гитлеровских шпионов и диверсантов. Агентурная сеть германской Службы безопасности и абвера в Иране была не только дезорганизована, но выведена из строя. На свободе остался лишь абверовский резидент майор Бертольд Шульце-Хольтус. Ему, как уже отмечалось, удалось бежать на юг, в зону мятежных племен.

В Тегеране и других крупных городах остались, конечно, отдельные немецкие агенты, но они не смогли предпринять ничего серьезного, ибо затаились, легли на дно, потеряли радиосвязь с Берлином. В таких условиях оказалось невозможным использовать их для приема пара-шютистов-диверсантов. Что уж тут говорить об организации и проведении сложных террористических актов?

Судя по всему, в Берлине еще до начала встречи лидеров антигитлеровской коалиции в Тегеране поняли: обстановка в иранской столице, да и во всей стране, резко изменилась в худшую для немецких спецслужб сторону и отказались от проведения такой сложной, многоходовой операции.

Факт, который подтверждает этот вывод. В радиограммах из Берлина, направленных Шульце-Хольтусу в зону кашкайских племен в октябре — ноябре 1943 года, ни разу не указывалось, что уцелевшие агенты посылались с юга в Тегеран для подготовки террористического акта. Перед ними такой задачи не ставилось. Похоже на то, что уже несколькими месяцами раньше шпионские центры в Берлине интересовали совсем иные дела, чем подготовка террористической операции в иранской столице. Так, 17 июня 1943 года в район, где действовали отряды мятежного кашкайского Назыр-хана, немецкая Служба безопасности десантировала нескольких парашютистов. Группой командовал оберштурмфюрер СС Мартин Курмис. Он вручил главарю повстанцев золотой револьвер, личное послание Гитлера и саквояж, битком набитый золотыми монетами. При этом эсэсовец заявил:

— Мне поручили вывести из строя нефтепроводы и насосные станции…

Короче говоря, сейчас в распоряжении исследователей имеется достаточно фактов и документов, чтобы еде-лать вывод: у германских спецслужб к осени 1943 года не существовало реальных планов проведения операции «Длинный прыжок».

Заговор в Тегеране против лидеров антигитлеровской коалиции был сорван не в результате, скажем так, весьма неточной информации, полученной Четвертым управлением НКГБ в Москве якобы из «ровенских лесов», а благодаря энергичной, целенаправленной и высокопрофессиональной деятельности советских разведчиков в Иране. Их возглавляли главный резидент П. М. Журавлев, резидент в Тегеране И. И. Агаянц и резидент в Мешхеде В. И. Вертипорох.

Агаянц Иван Иванович (1911–1968). Оперативные псевдонимы — Лвалов, Уралов. Ответственный сотрудник внешней разведки КГБ СССР. Генерал-майор.

Родился в городе Гянджа (Азербайджан) в семье счетовода. Окончил экономический техникум.

1930 год — направляется в органы безопасности (экономическое управление ОГПУ). Через шесть лет переводится во внешнюю разведку (владел французским, фарси и турецким языками, неплохо знал английский и испанский), работает в парижской резидентуре. По возвращении в Москву с

1940 года выполнял обязанности начальника отделения 5-го отдела (внешняя разведка) ГУГБ НКВД СССР, а с февраля

1941 года — заместителя начальника отдела Первого управления НКГБ СССР. В августе 1941 года — резидент в Тегеране. В документах того времени отмечен большой личный вклад, благодаря которому резидентура успешно справилась с поставленными перед ней задачами. Он участвовал в проведении разведывательных операций, связанных нередко с риском для жизни, проявил незаурядные способности к оперативной работе. В одном из документов отмечалось: «Важная информация, полученная советскими разведчиками в Иране, сыграла существенную роль при принятии военным командованием и руководством страны тех или иных политических и военно-стратегических решений».

в 1943 году возвращается в Москву, проходит курс лечения (с середины тридцатых годов он страдал хроническим туберкулезом), после чего его направляют резидентом в Париж.

1948 год — на руководящих должностях в центральном аппарате внешней разведки: начальник Второго (европейского) управления Комитета информации при Совете Министров СССР, а затем при Министерстве иностранных дел СССР; начальник европейского отдела Второго (разведывательного) управления МВД СССР и помощник начальника этого главка; начальник кафедры Высшей разведывательной школы; начальник Службы «Д» (дезинформация) и «А» (активные мероприятия) КГБ СССР.