Виталий Чернявский - Разведка. Вымыслы и правда

Ныне мы располагаем убедительными фактами, которые свидетельствуют: хозяин Кремля в октябре 1943 года прекрасно понимал, что в Иране у немцев уже не было достаточно сил, средств и необходимого числа подготовленных террористов, и тем не менее он решил воздействовать на главу США и приближенных к нему лиц, чтобы они поселились на время конференции в советском посольстве. Для чего ему это понадобилось?

Конечно, не для того, как думают многие, чтобы подслушивать разговоры Рузвельта и его помощников. Сталин, безусловно, не преминул воспользоваться такой возможностью. Но это было не главным. Серго Берия, сын всесильного шефа Лубянки, по специальности радиоинженер, в своей книге воспоминаний «Мой отец — Лаврентий Берия» пишет, что его командировали в Тегеран для установки аппаратуры подслушивания в советском посольстве и расшифровки магнитофонных записей на английском языке. С такими слухачами Сталин лично побеседовал по прибытии в Тегеран, с каждым отдельно. И вот что сказал советский лидер сыну своего ближайшего подручного:

«— Я специально отобрал тебя и еще ряд людей, которые официально не встречаются с иностранцами, потому что то, что я поручаю делать вам, это неэтичное дело…

Затем выдержал паузу и подчеркнул:

— Да, Серго, это неэтичное дело…

Немного подумав, добавил:

— Но я вынужден… Фактически сейчас решается главный вопрос: будут ли они нам помогать или не будут. Я должен знать все, все нюансы…»

Пустившись в рассуждения о том, этично или неэтично подслушивать своих союзников, Сталин кривил душой. Смешно, не правда ли? Диктатора, на совести которого несчитанные загубленные жизни, в том числе родственников и соратников, могут волновать проблемы этики. Просто Сталин хотел замаскировать перед слепо преданным ему молодым человеком главное, ради чего затевалась мистификация в Тегеране.

В чем не откажешь кремлевскому правителю, так это в том, что он был превосходным психологом. Сталин решил воспользоваться несколькими днями тесного не только политического, делового, но и, так сказать, бытового общения с американским президентом для того, чтобы изменить отношение к себе. На Западе давно ело-жилось прочное мнение о хозяине Кремля, как о мрачном, угрюмом, необщительном и подозрительном человеке, которому чужды забота о ближнем, проявление сочувствия, сопереживания. Он, Сталин, хотел на деле доказать, что ему знаком дух товарищества, что он человек слова, что с ним можно иметь дело.

Не зря при открытии конференции Сталин заявил, что эта братскаявстреча несомненно сулит великие перспективы и что присутствующие здесь должны разумно пользоваться полномочиями, предоставленными им их народами. Эти слова сразу произвели сильное впечатление на Рузвельта и заставили его по-иному взглянуть на советского лидера.

Догадывался президент, что его разговоры в отведенных ему помещениях будут прослушиваться? Наверняка догадывался. И он со своими советниками, разумеется, принял ряд эффективных мер, чтобы максимально свести на нет эту выгоду для советской стороны. Знание о том, что они «на прослушке», давало им возможность прямым путем доводить до кремлевских слухачей выгодную для американцев дезинформацию.

Чем кончилась эта игра? Сталин в конце концов сумел убедить Рузвельта, что он, лидер Советской России, предложивший американскому коллеге кров в опасном для жизни Тегеране, не только радушный хозяин, но и доступный человек, несмотря на его кремлевскую манеру рубить сплеча. Рузвельт, судя по всему, пришел к выводу: когда Советский Союз убедится, что его законные претензии, например право доступа к незамерзающим портам, будут полностью признаны, он станет более сговорчивей и с ним можно будет сотрудничать в послевоенном мире. России можно и нужно пойти навстречу, и Сталин оценит это, так считал американский президент.

И эту позицию подтверждают результаты Тегеранской конференции. Политические противники Рузвельта на Западе упрекали президента в том, что он сделал Советам ряд существенных уступок. Назвали, в частности, следующие:

1) обещал высадить англо-американские войска в Северной Франции (операция «Оверлорд») не позднее мая 1944 года;

2) согласился установить западные границы Польши по Одеру, а восточные по «линии Керзона»;

3) признал советские претензии на Кёнигсберг, который никогда в истории не принадлежал России;

4) признал аннексию Литвы, Латвии и Эстонии как акт, совершенный «согласно воле их населения».

Конечно, советская сторона в Тегеране тоже пошла на немалые уступки: согласилась объявить войну Японии не позднее чем через три месяца после окончания военных действий в Европе. Но Рузвельт, пожалуй, действительно уступил больше.

Крымская конференция глав правительств союзных держав, проходившая через пятнадцать месяцев после Тегеранской, с 4 по 11 февраля 1945 года, принесла новые козыри хозяину Кремля.

Из архивной справки.Крымская конференция состоялась в период, когда в результате мощных наступательных ударов Красной Армии, перенесшей военные действия на германскую территорию и уже приближающейся к Берлину, война против гитлеровской Германии вступила в завершающую фазу.

Крымская конференция явилась одним из важнейших совещаний периода Второй мировой войны, на котором союзные державы согласовали совместные военные мероприятия по окончательному разгрому вооруженных сил нацистской Германии, оп-редел или свое отношение к Германии после ее безоговорочной капитуляции и наметили основные принципы общей политики в отношении послевоенной организации мира.

Участники конференции договорились по следующим вопросам: разгром фашистской Германии; оккупация Германии и союзный контроль над ней; репарации с Германии; конференция Объединенных Наций; декларация об освобожденной Европе; о Польше и Югославии; совещание министров иностранных дел; единство в организации мира, как и в ведении войны.

Результаты Крымской конференции свидетельствовали о новых уступках Сталину со стороны Рузвельта. Западные исследователи не очень преувеличили, когда еде-лали вывод: хозяин Кремля после встречи «большой тройки» в Ялте не только укрепил свои позиции в Польше, но и получил контроль над Румынией, Венгрией, Болгарией, Югославией, Албанией, Чехословакией и значительной частью Германии. Сталин вновь выиграл партию в политические шахматы. И не столько потому, что пользовался подсказками таких гроссмейстеров разведывательных дел, как Гарольд (Ким) Филби, укрепивший свои позиции в разведке Великобритании, Дональд Маклейн, служивший в английском посольстве в Соединенных Штатах и имевший возможность сообщать об англоамериканских консультациях во время конференции, и Гай Бёрджесс из управления информации британского ведомства иностранных дел. Или же таких источников, как Олджер Хисс, заместитель директора отдела специальных политических операций государственного департамента США, входивший в состав американской делегации на Крымской конференции, и Гарри Декстер Уайт, высокопоставленный чиновник министерства финансов США, правая рука главы этого ведомства. Я специально называю здесь О. Хисса и Г. Д. Уайта «источниками», поскольку представители Службы внешней разведки Российской Федерации официально утверждают, что и тот и другой не числились агентами НКВД — КГБ. Однако многочисленные документы, введенные в научный оборот американской стороной, позволяют сделать вывод: от обоих высокопоставленных вашингтонских чиновников советские секретные службы получали важную информацию.