Тарас Каляндрук - Загадки казацких характерников

Проводы на войну. Из рисунка М. Дерегуса.

У раджпутов божеством каждого клана (кули) есть своя отдельная «кули-деви», то есть богиня-мать, ей посвящаются специальные храмы, жертвенники в каждой семье и специальные культовые обряды (321, 35). Как тут не вспомнить древний казацкий девиз: «Еще не умерла Казацкая мать!». Рось-Мать как богиню-покровительницу древних украинцев упоминает в своем словаре староукраинской мифологии Сергей Плачинда (244, 46). А в сборнике галицких поговорок Григория Илькевича, который вышел в свет в 1841 году, зафиксирована очень древняя поговорка: «Великая Русская Мать» — именно в значении Матери Рода (130, 10).

В Украине аж до ХХ ст. сохранялся обычай «свадебного меча»: во время свадьбы свитылка [4] Подружка жениха — Прим. пер. несла перед молодыми меч, воткнутый в хлеб, обвитый вьюнком и с привязанными свечами. У индийских раджпутов такой меч мог даже заменить жениха (если тот задерживался на полях сражений) и невеста, обвенчанная по особому обряду с его мечем, ставала равноправной женой раджпута (321, 156–157). Путешествуя по Украине в XVI ст., французский инженер Боплан с удивлением описывал дивный обычай: украинские девушки сами сватали себе женихов (33, 73–74). Такой же обычай ("сваямвара") издавна существовал среди индийских кшатриев: девушка тоже могла выбрать себе жениха, одев ему на шею гирлянду из цветов (321, 51).

Раджпуты приветствовали один другого пожатием правой руки, а гостя встречали кубком пенистого медового напитка (321, 129). Еще Альберт Вимина описывал, что Хмельницкий здоровался за руку с казаками, а обычай приветствия гостя бокалом меда известен у нас с глубокой древности.

Раджпутская принцесса. Со старинного рисунка.

Подобно раджпутам, казаки хоронили своих умерших, насыпая над ними высокие могилы. Этот обычай, распространенный когда-то в Украине забылся вследствие московско-большевистской оккупации, как и память о предках вообще. Даже сейчас индусы или китайцы, японцы или кавказцы знают свою родословную до десятого колена, а у нас, к сожалению, не знают даже четвертого. Приведу один факт: с обретением независимости в Украине встал вопрос перевозки на родину праха умерших в Сибири украинских граждан.

И, в отличие от литовцев, эстонцев, украинцы не спешили забирать своих умерших… А казаки считали большим грехом не забрать тело побратима с поля боя. Если не удавалось найти тело, они, вернувшись на Сечь, насыпали ему символическую могилу (курган).

У раджпутов, представителей касты воинов-кшатриев самой достойной считалась смерть в бою: смерть дома, в кровати — недостойной (321, 107). Смерть в бою лишала воина неприятностей последующих перерождений и душа его попадала прямо в рай (321, 130). Так же и украинские казаки смерть от болезни считали позорной, даже Божьим наказанием за грехи (141, 58). Особенно придерживались этого постулата запорожцы, которые были своего рода монахами религии, войны и смерти. Мотив венчания с могилой является обычным в украинских думах: «моя хата — в сырой земле гроб», «возьмет себе в женушки высокую могилочку», — поется в них. На Подолье сохранился интересный обычай приглашения гостья в свой дом: «Дома наши на кладбище, а Вас приглашаю в курень» (курень — казарма на Сечи) (334, 91). На Запорожской Сечи вновь прибывшему в курень казаку куренной атаман, выделяя место, говорил: «Ну, сынок, это тебе и весь гроб! А когда умрешь, будет еще меньше!»

Возвращение с войны. Со старинного рисунка.

Колоссальные по силе слова, которые на протяжении столетий были спрятаны в сердцах казацких потомков — воинов Украинской Повстанческой Армии, так освещают мистику венчания украинского казака-повстанца с войной:

Герб мамлюкского мастера фехтования.

Подобную мистику смерти исповедовали и знаменитые раджпутские монахи-госианы (воины ордена Госиан), философия и обычаи которых удивительно схожи с обычаями запорожских казаков. Госианы делятся на два течения: безбрачные воины-аскеты «нигангы» и «сансари госиан», которые живут светской жизнью. Казаки также делились на безбрачных сечевиков и семейных реестровых. Традиционные цвета нихангов, которых иногда называют «рыцарями смерти», синий и желтый (91, 147). Еще нихангов называют «канпхата-джоги», то есть йоги с порванными ушами: при обряде посвящения им глубоко надрезали ухо, чтобы одеть специальные тяжелые серьги…(321, 266). Аналогичную массивную серьгу видел еще византийский хронист Лев Диакон в ухе нашего славного рыцаря Святослава Храброго, который своим внешним видом (длинные усы и чуб) напоминал как запорожского казака, так и кшатрия-раджпута. Напомним, что сечевики тоже носили серьги, о чем есть множество свидетельств современников.

Из приведенного выше видно, как поверхностно изучали исследователи военные традиции Запорожье, примитивизируя казаков до уровня беглецов от панского гнета, которые заимствовали военные традиции от турок, татар, поляков или еще кого-то, только не от своих предков, которых как бы и никогда не было. И все же явление украинского казачества и Запорожской Сечи имеет более глубокие корни. И войсковая культура наших предков была на чрезвычайно высоком уровне, не даром разные народы пытались перенять ее.

Индийская женщина исполняет танец с мечом. Современное фото.

Грузинский меч русулли.