Петр Белоусов - Царь и Россия

Веря крестьянству, Государь был прав; в нем одном, благодаря природе, быту, истории и вере, жила еще совесть, и будь другое общество и сумей бюрократия вовремя начать осуществлять скромные сельские пожелания и сделать народ собственником, — история России была бы иная и Россия не была бы сегодня погублена.

Вопрос народный — вопрос страшный. Я попытаюсь о жизни народа сказать в ином месте. Прожив всю жизнь в деревне, я утверждаю наличие совести и былую народную веру, высокий дух, сельскую честь и верность крестьян Государям. Не было случая неверности Царю. Пугачев — и тот ведет толпы именем Царя. Ни одна война, ни одно бедствие не вызывает в деревне ропота против Государя.

Отсюда и глубокая вера и верность государей к народу.

И сегодня, вникая в смысл событий, явствует, что символ «Царь и народ» в России — не пустой звук, а сила. Сломал эту силу, сверг Царя не народ, а продало и свергло его общество, и в очерке жизни Государя ему — носителю русской славы и бытия страны, — противопоставлено было только общество.

Интеллигентско-рабочее злобно. Все крестьянское добродушно, просто и сильно духом, и, если бы этим великим свойствам была дана поддержка, — охраняющая Россию сила была бы непобедима.

Злая мгла и роса цивилизации еще не осела в народ. Пропаганда на протяжении полувека оказалась бессильна. Начавшееся с 900-х годов так называемое «хулиганство» — зараза города — результат пропаганды, безвластия, слабости суда и влияния печати.

Надо было создать что-нибудь огромное,чтобы сломать дух, а с ним повалить в бучу интернациональной мерзости народ. План заговора был верен: зажечь сомнение в Царе — Думой. Через нее хлынуть в народ молвой, клеветой, и вовлечь страну в войну.Вооружив народ, бросить в него идею бунта, мира и земли. Программа-«максимум» Интернационала, подкупавшего всячески наше общество, оказалась верной. Надо было сбить народ с пути стихийно, и с падением Царя у народа вырвана из рук Россия, которой воспользуются все свои и международные воры.

Октябрь 1905 года откликнется октябрем 1917 года.

Народ заслоняется от Государя сначала бюрократией, захватывающей его права, и, наконец, парламентом, ничем не выражающим ни сельского народа, ни интересовстраны. Парламент представляет лишь убеждения партий.

А когда общество — блоки и Дума — будут насиловать волю Государя, он на так называемую английскую форму конституции не пойдет. Государь знает, как важно сохранить народу самодержавие, который признает лишь полноправную власть.

Видя такое «неслыханное упрямство», общество решает «взять»Монарха «живым», чтобы заставить его отречься в пользу другого, которого заставят отречься от самодержавия.

Падение России вслед за падением Царя показывает ту глубочайшую живую связь Царя с народом, которой существовала и строилась наша страна.

На сцене истории: Царь, общество и народ.Общество вышло сознательно из этой цепи. Оставшиеся две силы: Царь и народ — потеряли друг друга.

Оправдался принцип самодержавия. Без него кто угодно потянется на голову народа, но корней в народе не найдет. Корень подлинной власти — от глубин веков. Без Царя земля осталась одинокая. Началось возглавление народа с тряпьем вместо знамен и хоругвей. Началась война города с деревней [207],и она не прекратится, пока деревня не возьмет верха и не создастправящего класса.

Государь полагался на народ, но не отдавал себе отчета, что народ ему помочь в час нужды не сможет. Он не мог ни позвать, ни спросить народа. Не было вечевого колокола, не было ни верных гонцов к народу, ни посредников. Зато набатом для созыва революции будет Дума: ее назначение — призыв к крови.

Императорская система обезличила и слила все области, и они были безгласны и недейственны.

Опорой своей Государь считал армию. После своего прадеда Государь Николай II более всех к ней близок. Он живет ее интересами и влагает душу в военное дело.

Но век распущенности, брожений, новых идеологий и классовых перестроений кладет отпечаток на дисциплину, на дух войск и на традиции.

В 1904 году оказался возможным самовольный отъезд с фронта генерала Гриппенберга [208]. Возможен был генерал Стессель [209], бунт преображенцев [210], бунты в Сибири и другие случаи. В Японскую войну не оказалось талантливого командования. Дисциплина падала, завелась военная бюрократия, не придававшая дисциплине решающего значения.

Суворовых, Кутузовых, Радецких и Скобелевых не появилось.

В рядах армии были образованные, храбрые генералы, но никого, кто бы обладал даром народного вождя. В армии не появилось военного «Столыпина» с его героической напряженностью и смертью — «за Царя и великую Россию».

Строгое равенство, порядок производства, большая официальность — качества, но они составили однородность командующей массы.

Однако, несмотря на ослабление дисциплины, организация армии в 1914 году оказалась на высоте. Мобилизация прошла бесподобно, и готовая немецкая армия натыкается на сильное сопротивление.

Командный состав был хорош. Кадровое офицерство и войска отличны. Неудачи 1915–1916 года не мешают в 1917 году восстановить фронт, и десятимиллионная армия была готова к последнему наступлению в апреле.

Глубоко взвесив все условия войны, не теряясь ни минуты при тяжелых неудачах, Государь берет на себя командование. Окружает себя людьми выдающихся способностей, не считаясь с их убеждениями и своими симпатиями. Возглавляя армию в такую войну, Государь проявляет громадную волю и решимость.

Государь верит генералитету. Выказывает огромную выдержку и устойчивость своих отношений и твердо идет к победному концу.

Ненавидя врага, он вверяет Россию и себя в руки страстно любимого им войска.

В армии он не видит «общества» и не боится интриг и разложения. Он знает слабость и бессовестность тыла, но слышит, что армия презирает этот тыл, и за порядок в войсках Государь совершенно покоен.

Церковь — устой и надежная опора трона. Монархи искренно,просто и усердно берегли Церковь. Оттого и течение церковной жизни протекало смиренно и по старине. При Государе бюрократический Синод не дерзал затрагивать глубин религии. Не дерзал потому, что защитой ее устоев и живыми вдохновителями, хотя и не вмешивающимися в церковную жизнь, — были государи.

Соборное начало было желанно, и при Государе Николае 11 мы были накануне его осуществления.

Никакие попытки пропаганды — ни реформационные, ни католические, при царях были невозможны и Православие светилось утверждением истины, не вмешиваясь в политику.