Надежда Чернецкая - Я, Шерлок Холмс, и мой грандиозный провал

Ее глаза при последних словах действительно наполнились каким-то особым мерцанием, но это были не слезы, а какой-то сухой блеск, какой бывает у отполированной стали. В ней, несомненно, всколыхнулись эмоции, но, что это за эмоции, не смог бы сказать никто. - Нет, мистер Холмс. Все это давно стало лишь воспоминанием... Так вот, мама тогда путешествовала с отчимом по Европе и сильно заболела. Несмотря на все старания, спасти ее не удалось, и она скончалась в Италии. Там ее и похоронили. - А вы? - Я узнала об этом лишь через месяц, когда отчим прислал письмо. Но долгая разлука сделала меня скупой на дочерние чувства, и я ощутила лишь тупую боль от утраты. - И вы стали жить с отчимом? - Нет, после окончания школы я попросила у него часть состояния покойной матери и отправилась в Европу. Конечно, я могла бы учиться в одном из наших знаменитых британских университетов, но тогда мне хотелось оказаться подальше от дома, не чувствовать себя ни к чему привязанной, и поэтому я предпочла учиться на континенте. Потом я несколько месяцев путешествовала по Европе, нашла в Италии могилу матери и по-настоящему попрощалась с ней. - Если ничто больше тогда не удерживало вас в Великобритании, почему вы не остались в Европе, мисс Лайджест? Не могу поверить, что не поступало достойных предложений о замужестве.

Она, видимо, не почувствовала себя польщенной этими словами и испытующе посмотрела на меня: - Достойные предложения были в достаточном количестве, но ни одно из них меня не заинтересовало настолько, чтобы я решилась изменить свою жизнь. Что касается Великобритании, то я тоже поначалу думала, что ничто меня здесь не держит, но со временем поняла, что ошибаюсь: мне захотелось семейного тепла, а отчим продолжал писать письма и просил вернуться домой, кроме того, я получила выдающееся по английским меркам литературоведческое и филологическое образование, и здесь оно имело уйму путей применения в отличие от Европы, где подобных специалистов даже тогда было гораздо больше. Да и вообще, я уже принадлежала к известному английскому роду Лайджестов и понимала, что с этим именем на родине можно продвинуться дальше и заниматься rel, что интересно. Ходите, мистер Холмс, а то я съем вашу ладью! - Спасибо за предупреждение!

Минут десять мы играли молча. - Отчим принял вас с радостью, когда вы вернулись? - спросил я, наконец. - Да. Он, должно быть, чувствовал приближение старости и поэтому был рад постоянно иметь мое общество, а мне было нетрудно находиться рядом с ним. Правда, вскоре по возвращении я познакомилась с Гриффитом Флоем, и он не давал мне скучать, заметно оживляя обстановку своими деяниями. Отчим же поощрял все мои занятия и возражал лишь против долгих отлучек. - Вы уезжали куда-то? - Ну, временами приходилось порядком поездить по стране, чтобы получить желанный экземпляр... Полиграфия быстро стала самой сильной моей страстью. В чем дело, мистер Холмс?

Неожиданная мысль заставила меня выпрямиться. С самого начала, в тот самый момент, когда на Бейкер-стрит доставили телеграмму мисс Лайджест и когда я спросил Уотсона о том, почему эта леди считает, что ее имя должно говорить мне о ее деле, я каким-то отдаленным чувством понимал, что слышал ее имя раньше и что сам произносил его... Разумеется! Элен Дж. Лайджест - автор монографии "Британская полиграфия", которая давно стояла у меня на полке, и к которой я несколько раз обращался за справками в своих расследованиях! Подумать только, теперь эта женщина сидит передо мной и не просто сидит, а является моей клиенткой! - Боже мой, мисс Лайджест! - сказал я, смеясь. - Как я мог не вспомнить вас сразу? Я читал ваш труд, и он даже украшает мою библиотеку, но ни ваша телеграмма, ни визитная карточка, ни даже слова Грейс Милдред о том, что вы пишете научные статьи, не освежили мою память. Только теперь я вспомнил, где видел ваше имя раньше! - Ну, вот видите! - улыбнулась она. - Озарение за озарение. - Если бы моя память не играла со мной в такие игры, и если бы я прочел статью о вашем аресте на неделю раньше, я бы, наверное, сам, не медля ни минуты, предложил вам свою помощь. Во всяком случае, теперь передо мной стоит вдвойне важная задача: я не просто должен освободить женщину от несправедливого обвинения, но и спасти для Англии выдающегося ученого!

Она рассмеялась. - Выходит, вам понравилась моя работа, мистер Холмс? - О, да! Я нашел в ней множество нового и полезного. И, кроме того, мне чрезвычайно импонировал ваш стиль. - Вы даже не представляете себе, как приятно это слышать! - мисс Лайджест в очередной раз убрала с поля мою фигуру и поставила на ее место свою черную. - Будьте добры, еще коньяку, мистер Холмс!

Я тоже сделал ход, уменьшив количество ее фигур на доске, и потянулся к графину: - Знаете, мисс Лайджест, - сказал я, - теперь я, пожалуй, возьмусь за изучение вашей коллекции с умноженным интересом: будет чрезвычайно любопытно воочию увидеть то, о чем я читал. Однако я надеюсь, что вы простите мне мое невежество в некоторых вопросах. - Я думаю, вы клевещете на себя, мистер Холмс. - Ничуть. - Многие знают о ваших разносторонних знаниях и интересах. Вам шах.

Я разрешил ситуацию на доске. - Я стараюсь отовсюду брать то, что может пригодиться в моем деле, и не забивать голову лишней информацией. То же относится и к вашей книге: она понравилась мне, потому что оказалась полезной в вопросах полиграфической экспертизы. Если же вы вздумаете экзаменовать меня по вопросам полиграфии вообще, боюсь, я вас разочарую.

Мисс Лайджест сделала глоток, а остатки коньяку вылила в чайную w`xjs и залила чаем. - Мне казалось, профессия сыщика требует самых что ни на есть обширных знаний, - заметила она. - Убежден, что именно разносторонних, а не обширных! - Но ведь, кроме вашей профессии, вы занимаетесь чем-нибудь? Что-то ведь должно вызывать ваш, так сказать, чистый интерес? Вам снова шах. - Многое, что кажется мне интересным, так или иначе относится к сыску и криминалистике... Но вы правы, есть вещи, которые привлекательны сами по себе. Например, музыка. - Значит, музыка, - закивала она, улыбаясь, но не отрываясь от доски. - Да, музыка. И литература! Но в этой области я еще более привередлив. Однако в любом случае мне будет интересно услышать ваше мнение по некоторым вопросам.

Я смотрел на нее, ожидая ответа. Мисс Лайджест подняла голову и посмотрела на меня. Ее глаза не скрывали торжества: - Шах и мат, мистер Холмс!

Скажу честно, я был поражен: я играл в шахматы немного, но никому и никогда не удавалось вот так обыграть меня! Даже мой брат одержал надо мной лишь несколько побед и всегда признавал мои способности к этой традиционно мужской игре. И вот теперь меня обыграла женщина! Конечно, я не придавал особого значения игре и больше был занят беседой с мисс Лайджест, но ведь и она все время говорила со мной, так что моему проигрышу решительно не было оправдания. Передо мной лежал побежденный белый король - доказательство непростительных упущений - и я не мог найти нужных слов. - Вы, я вижу, не считаете меня достойным соперником, мистер Холмс! сказала мисс Лайджест, снова расставляя шахматы. - Давайте-ка еще раз, и, прошу вас, играйте в полную силу!