Надежда Чернецкая - Я, Шерлок Холмс, и мой грандиозный провал

Служащие конюшни уставились на мисс Лайджест как на женщину сомнительного психического здоровья. - Какой красавец, а? - сказала она, похлопывая жеребца по шее. Посмотрите только, мистер Холмс, какой красавец! - Миледи! Вы не можете взять его! - воскликнул толстый конюх. - Это же Черный Смолл! - Ну и что? - Как что?! Это он затоптал Герберта Кларка этой весной! - В самом деле? Он так красив и, по-моему, смирен. - Думайте, что хотите, миледи, но не садитесь на него. Ваша смерть будет на моей совести! - Успокойтесь, я не собираюсь умирать. И мне кажется, я ему нравлюсь, а, Смолл?

Она дала знак оседлать коня, и конюх опустил руки. В глазах мисс Лайджест я увидел знакомый холодный азартный блеск и понял, что Wepmnls Смоллу придется носить ее на себе.

Когда кони был оседланы, конюх принялся давать мисс Лайджест напутственные указания: - Главное - усидеть на нем первые несколько минут, а потом он успокоится. Ни в коем случае не бросайте поводья, миледи! Хорошо, что вы не в платье: дамское седло он бы терпеть не стал. Осторожней, миледи! Осторожней!

Мисс Лайджест вставила ногу в стремя и вскочила. Жеребец стал перебирать ногами и крутить головой, а потом понесся вперед. Она, видимо, попыталась сдержать его бег, натянув поводья, но Смолл только выгнул шею и стал подпрыгивать, пытаясь сбросить наездницу. Когда это ему не удалось, он снова помчался по равнине, не разбирая дороги. Через несколько минут мисс Лайджест, сделав пару кругов, помахала мне рукой. Я сел на свою лошадь и пришпорил ее каблуками. - Каковы ощущения? - крикнул я, приближаясь к ней. - Неописуемо! - ответила она, остановившись и дожидаясь меня. Ее щеки порозовели от бега, напряжения и восторга. Она похлопала коня по лбу, и тот завертел головой, бешено водя глазами. - Но, пожалуй, конюх был прав: стоило взять кого-нибудь поспокойнее. Был момент, когда я здорово испугалась. Давайте пойдем легкой трусцой, мистер Холмс. - Я почему-то не сомневался, что вам удастся усидеть, - сказал я, - и поэтому не особенно волновался. - Я тоже не сомневалась, - усмехнулась она, - пока он ни начал скакать на одном месте. - Во всяком случае в вас чувствуется хорошая выучка. Почему, когда я спросил вас о лошадях, вы ответили так, будто ездили лишь пару раз? - Но я действительно ездила пару раз, и это было давно. Когда я училась в университете, я так иногда отдыхала после занятий, только и всего. Так что никакой выучки! - Тогда я не понимаю, как вы удержались в седле. - Я просто вцепилась в коня и держалась так, что пальцы посинели, улыбнулась она. - И, возможно, его буйный нрав несколько преувеличен. - Сильно в этом сомневаюсь. Даже сейчас он переступает, не оставляя попыток пуститься вскачь. - А вы, мистер Холмс, когда сидели на коне в последний раз? - Тоже во времена университета. Все мои приятели обожали ездить наперегонки, и я тоже иногда участвовал в их забегах. - Это видно: ваша лошадь идет ровнее и правильней. - Просто я еду по более ровной тропинке. - Ну а теперь, когда я тоже еду по тропинке? - Я взял объезженную, а вы - дикую лошадь, и мои таланты наездника тут ни при чем. - Возможно, вы правы, - рассмеялась она. - Впрочем, если хотите, это можно проверить. - Предлагаете наперегонки? Опять хотите пари на полсоверена? - Боже упаси! - рассмеялся я вслед за ней. - С вами нетрудно разориться, мисс Лайджест. Давайте просто доедем одним аллюром вон до той тени на дороге, которую отбрасывает холм, и посмотрим, у кого лучше лошадь, а у кого - таланты. - Замечательно, - согласилась она, - только отойдите подальше с вашей кобылой, а то мой Смолл не умещается с ней на одной дороге. Еще, чего доброго, переломает ноги. - Хорошо, - ответил я, перемещаясь на край, - вы готовы? Начинаем отсчет.

Лошади рванули одновременно и некоторое время шли бок о бок, но потом я обогнал мисс Лайджест и первым доехал до условленного финиша. Обернувшись, я увидел, что мисс Лайджест ездит по кругу и пытается заставить своего коня идти прямо. - В чем дело? - спросил я, возвращаясь. - Ему в голову вдруг пришло добровольно сойти с дистанции! - ответила она, продолжая бороться с жеребцом. - Какого черта он не едет прямо?! Ну вот, наконец-то! Не удивлюсь, если он также внезапно решит бежать исключительно прямо.

Смолл, словно поняв ее слова, рванулся вперед и помчался с оглушительной скоростью. Мисс Лайджест удалось остановить его только через несколько сот ярдов. Она крикнула мне, чтобы я ехал к ней. - Теперь мы с ним, кажется, лучше понимает друг друга, - сказала мисс Лайджест, направляя коня. - Перестаньте смеяться, мистер Холмс! Смолл больше так не будет. Правда, Смолл? Вот видите, он кивает. - Это еще ничего не значит. В прошлый раз он так кивал, когда собирался вас сбросить. - Ничего подобного, теперь он меня слушается. Замечательный конь!

Мы находились в ложбине между холмами, и один из них загораживал мне вид на то, что было за ними. - Что за этими холмами, мисс Лайджест? - спросил я. - Еще одна равнина? - Совершенно верно, равнина. Не такая большая и глубокая, как эта, но тоже очень живописная. Кстати этот проход тоже очень неплох. Посмотрите, какие деревья там наверху! Они почти свешиваются вниз и держатся только кончиками корней.

Мы неторопливо проехали ложбину, наслаждаясь тенью и прохладой. Было удивительно тихо, и только стук копыт легким эхом отдавался позади. Здесь, между двух холмов, чувствовалось движение воздуха, и иногда легкий ветер колыхал ветки висящих над тропинкой кустарников и деревьев. Пахло травами. Мисс Лайджест ехала впереди, и я видел, как несколько прядей ее волос выпали сзади из-под шляпы и покачивались в такт лошадиным шагам.

Новая равнина действительно была меньше, но она была полна цветов. Я с удовольствием вдохнул их горячий аромат.

Когда дорога стала шире, мы с мисс Лайджест вновь поехали рядом. - По-моему, - вдруг сказала она, - моему коню нужна пробежка. Я, пожалуй, проеду небольшой круг, а вы можете подождать в тени от этого вяза. Посмотрите, как вашей лошади понравились здешние цветы!

Она толкнула Смолла в бока, и он, словно того и ожидая, помчался во весь опор. Я, по совету мисс Лайджест, отъехал в тень дерева, разрешил своей кобыле спокойно жевать траву и смотрел, как мисс Лайджест позволяла своему коню вытворять всякие фокусы и, совершенно не сдерживая его, носилась по равнине. Неожиданно я представил себе, как почтенные старушки стали бы комментировать эту сцену, и невольно улыбнулся. Однако эта улыбка быстро сошла с моего лица. Я подумал о тех нападках, которым мисс Лайджест всегда подвергалась со стороны недалеких обывателей, и мне было горько сознавать, что ее исключительность, призванная сделать ее жизнь легче и ярче, приносила ей неприятности и беды. Воистину, wir sind gemohnt, dass die Menschen verhonen was sie nicht vertehen*. Но я понимал ее! Я ощущал это каждую минуту, когда был с ней. Однако самым странным было то, что и она тонко чувствовала меня, легко понимала и принимала мой, надо признаться, весьма трудный характер. И вот именно в те самые моменты, когда все произносимые слова передавали больше, чем могут передать слова, когда наше понимание становилось почти осязаемым и когда я должен был бы радоваться этому редкому по своей прелести общению, гдето в глубине моего существа зарождалось нечто, что отдавалось тревогой в мозгу и тяжестью в сердце. Необъяснимость этого чувства тяготила меня, и я испытывал странное волнение, опасение за себя, за то, что происходило со мной, когда эта женщина вот так скакала по равнине... Ничего подобного со мной никогда не было, и ясность собственных эмоций была для меня так же естественна, как ясность рассудка. Теперь, когда мой рассудок был бессилен в том, что касалось моих чувств, я ощущал себя беспомощным... И что это за странный букет: неистощимый интерес, глубокая симпатия, какая-то внутренняя теплота и... нежность?.. Внезапное решение чуть не вышибло меня из седла - ведь это и называется любовью! Моя спина похолодела, а на лбу выступила испарина. Так неужели я влюблен? Эта мысль определенно не укладывалась в моем мозгу, и я чувствовал себя, как пойманный кролик... - Мистер Холмс, - голос мисс Лайджест вырвал меня из забытья, - мистер Холмс, что с вами?