Надежда Чернецкая - Я, Шерлок Холмс, и мой грандиозный провал

Кроме кожаной записной книжки, нескольких визитных карточек, пары чеков и связки маленьких ключиков из сумки выпал крошечный темный флакончик. Я взял его в руки и испытующе посмотрел на Элен. - Я ждал, что вы сами заговорите об этом, но, видно, напрасно. И теперь я сам спрашиваю вас: как вы, сильная и независимая женщина, могли дойти до мыслей о самоубийстве?

Она жестко усмехнулась: - Уверяю вас, дойти до них было нетрудно! Вы, мистер Холмс, можете представить меня в женской каторжной тюрьме? Я не могу! И вообще, иметь с собой яд - не значит отказаться от борьбы за свободу и честь, это означает возможность отстоять их тогда, когда все остальные методы себя исчерпали! А не говорила я вам об этом из простого соображения вас не обидеть - ведь вы могли подумать, будто я в вас не верю. - Но неужели вы не понимаете, на какие мысли могли навести, скажем, Лестрейда эти ваши методы борьбы за доброе имя? - Не иронизируйте, мистер Холмс! Я действительно так себе это представляю. - Я не иронизирую, и я прекрасно понимаю, что этот яд не кокетство, что вы действительно приняли бы его, если бы все наши усилия оказались напрасными. Но все равно носить его с собой было по меньшей мере неразумно: при обыске он мог стать последней каплей в череде улик и, уж будьте уверены, не был бы оставлен вам в дальнейшем. - Тогда почему вас это волнует, мистер Холмс? - Потому что я до сих пор не знаю вас, мисс Лайджест, и вы продолжаете удивлять меня, будоража мое воображение своими неожиданными поступками.

Она встала и чуть улыбнулась в ответ на мои слова: - А я полагала, что вас уже ничто не может удивлять, особенно там, где дело касается человеческих поступков!

Я встал вслед за ней и уже собирался сказать, как она ошибается, но Элен с сомнением посмотрела на мои руки. - О, только не трясите меня, мистер Холмс! - проговорила она, улыбаясь тому, как верно предугадала мои намерения. - Вам не кажется, что со мной это уже достаточно проделывали за последние сутки? - О да, простите! - ответил я, смеясь. - Я всё не теряю надежды сделать свои внушения более действенными... Вообще-то, подобные порывы мне не свойственны, но вы, мисс Лайджест, делаете меня более эмоциональным. - А вы, напротив, действуете на меня как успокоительное и болеутоляющее, - улыбнулась она. - Надеюсь, не как снотворное? - О, нет! - Тогда садитесь, и я закончу с вашим лицом. - Мое лицо уже в порядке, мистер Холмс. Боль совсем утихла, и отек, кажется, спал немного. По-моему, в компрессах больше нет надобности. Вы откройте окно и смените вот эти две свечи на новые, а я спущусь вниз и приготовлю чай. Вы ведь не откажетесь от чашки чая перед сном? - Не откажусь. Но я не собираюсь спать, а вот вам бы это не помешало. - О, я еще успею выспаться, - улыбнулась она и, указав мне на коробку со свечами, удалилась.

В комнате действительно было душно, и я, подняв оконную раму, с удовольствием подставил лицо под струю холодного воздуха. За окном стояла такая темнота, какая бывает только в последние предрассветные часы. Я зашвырнул флакон с ядом подальше в газон, снял пиджак, повесил его на спинку стула и принялся за свечи.

Когда через пять минут Элен вернулась, неся на подносе все необходимое, я сидел в кресле перед чайным столиком и раскуривал свою трубку. - Как вы думаете, - спросила Элен, расставляя чашки, - нас с вами вызовут в полицию уже утром? - Я почти уверен, что до нас очередь дойдет лишь через несколько дней. Нет, сливок не надо, благодарю вас!.. Так что вы сможете насладиться покоем и отдохнуть немного. Вы это заслужили как никто другой. - А вы? - Я? Я намерен вернуться в Лондон самым первым утренним поездом.

Она не дрогнув продолжала разливать по чашкам чай, но я заметил, как по ее лицу пробежала тень. Она умолкла, но через некоторое время спросила с некоторой нарочитой небрежностью: - Дальнейшее следствие будет проводиться уже в Лондоне, я правильно поняла? - Да, совершенно правильно. Вас вызовет Лестрейд, и вам придется несколько раз навестить столицу для дачи показаний и для присутствия в суде. Моя помощь вам больше не понадобится, но, если хотите, я сам могу известить вас телеграммой о необходимости явиться в Скотланд-Ярд. - Мне это было бы приятно. - Если же вам понадобится мой совет, то я всегда готов дать его. Думаю, вы не забыли, где меня найти.

Она попыталась улыбнуться, но ее глаза, мне показалось, что-то судорожно искали в моем взгляде. - А как же ваш гонорар? - спросила она. - Вы помните, я cnbnphk` вам, что потребуется некоторое время для улаживания моих финансовых дел? - Это не спешный вопрос, мисс Лайджест. Когда всё уладите, можете сообщить мне. Для этого существует почта. Однако не будем сейчас говорить о деньгах, прошу вас!

Она кивнула и отпила из чашки.

23

Мы просидели за чаем и разговорами до самого рассвета, и лишь тогда, когда небо на востоке стало светлеть, почувствовали усталость. Утро прошлого дня, ознаменованное нашим с Элен примирением и необычайно ранней прогулкой, теперь казалось необыкновенно далеким. Череда напряженных событий отдалила все предыдущие дни и наполнила мое настоящее новыми впечатлениями и мыслями. Глядя в окно на тающие сумерки и на нелепо горящие в утреннем свете свечи, я отчетливо ощущал какую-то щемящую новизну, нарастающую необходимость расставаться с домом, где я провел столько незабываемых часов.

Много раз до этого я представлял себе, как покину этот дом, но каждый раз я старался отгонять такие мысли и наслаждаться подаренным мне временем. Я хорошо знал, что просто уйду, уйду спокойно и тихо, что не буду цепляться за последние минуты и искать для них благовидные предлоги... Теперь настал этот самый день, и я твердо решил, что свои мрачные и тревожные мысли оставлю на потом, обдумаю всё необходимое дома в одиночестве.

Я попрощался с Элен, пожелал ей хорошо отдохнуть и ушел в ту комнату, которую уже привык считать своей. Полчаса сна были мне просто необходимы после двух бессонных ночей, и я, сняв жилет, галстук и ботинки, быстро уснул на кровати.

Солнце уже встало и освещало комнату мягким светом, когда я проснулся. Стараясь меньше думать о насущном и уже почти не делая в этом особых усилий, я стал одеваться и собирать свои немногочисленные вещи. Это заняло не более пятнадцати минут, и вскоре я уже спускался по лестнице вниз в плаще и со шляпой в руках. Ночью, когда мы говорили, кроме прочего, о моем отъезде, я решительно отказался от предложенных мне услуг возницы и от раннего завтрака, предполагая самостоятельно добраться до станции и позавтракать уже в городе, и поэтому теперь меня никто и ничто не должно было ожидать в холле. Не должно, но с каждым шагом, с каждой ступенью во мне, помимо воли, крепло предчувствие, что перед отъездом я еще один раз увижу ее... И, уже собираясь к выходу и надевая перчатки, я почему-то не сомневался, что всё равно так и будет.