Антонен Арто - Гелиогабал

Если взглянуть на сегодняшнюю Сирию с ее горами, морем, рекой, городами и звуками, создается впечатление, что здесь недостает чего-то главного; как недостает кишащего и полного жизнью гноя в нарыве, который вскрыт и очищен. Что-то ужасное, избыточное, грубое и, если угодно, мерзкое, покинуло вдруг, резко, как воздух из лопнувшего воздушного шара, как грохочущий «Фиат» [65] «Фиат» (FIAT) - итальянская фирма по производству автомобилей, сохраняющая монополию в стране. Основана в 1899 г. Бога, выбрасывающий свои вихри, как спираль пара, что рассеивается в лучах предательского солнца, — так это нечто покинуло небесную сферу и гнилые стены городов.

Там, где в момент смерти, религия Ichtus [66] Ichtus - слово составлено из первых букв греческих слов «Iesous Christos, Theou Uios, Soter» - «Иисус Христос, Сын Божий, Спаситель». Слово близко по звучанию слову «ichthys» (греч. - «рыба»). Со II в. рыба стала символом христианской религии. , коварной Рыбы, обозначает крестами свой путь по виновным частям тела, религия Элагабала превозносит опасную активность мрачного репродуктивного органа.

Между криком галла, который оскопляет себя и бежит в город, потрясая своим твердо и решительно отрезанным членом, и подвыванием оракула, голосящего на берегу священных живорыбных садков, рождается гармония, околдовывающая и торжественная, основанная на мистике. Это не согласованность звуков, но ошеломляющее согласие вещей, которое демонстрирует, что в Сирии, незадолго до появления Гелиогабала и в течение нескольких веков после него, еще до того, как труп римского императора Валериана [67] Валериан, Цезарь Публий Лициний (190-260) - римский император с 253 г., знатный сенатор, получивший престол после нескольких лет молниеносной смены императоров. Правил вместе со своим сыном Галлиеном (253-268). В 259 г. возглавил поход на персов. Римляне были разбиты армией Шапура (Сапора) I (241-271), сына основателя державы Сасанидов. В сентябре 260 г. Валериан попал в плен и был казнен. Комментаторы французского издания отмечают: Сапор (Sapor), царь Персии и победитель Валериана, заставил содрать с пленника кожу, когда насытился оскорблениями в его адрес. Затем он велел окрасить его кожу в красный цвет и в качестве трофея повесить на фронтоне храма. , окрашенный в красный цвет, распяли на фронтоне храма Пальмиры [68] Пальмира - богатейший город северо-восточной Сирии, торговый центр. При Каракалле стал центром римской Колонии. Шапур I, царь Сасанидов, отвоевал у римлян Месопотамию и часть Сирии. Римский наместник Оденат Септимий изгнал персов из Сирии в 260-е годы. В Пальмире сохранились развалины храмов Бела (I в.) и Ваала Шамима (II в.). , черный культ не боялся открывать свои чары мужскому солнцу, обратив его, таким образом, в соучастника своего печального действа.

В чем же, в конце концов, заключается эта религия солнца в Эмесе, ради распространения которой Гелиогабал, в конечном счете, отдал жизнь?

Важно не только то, что руины в пустыне еще хранят зловоние человека, что менструальное эхо движется там, в мужских водоворотах неба, и что вечная борьба мужчины и женщины проходит через каналы, засыпанные камнями, через колонны, раскаленные горячим воздухом.

Поразительная магическая дискуссия, противопоставляющая небо — земле, а луну — солнцу, которую разрушила религия Рыбы, больше не разыгрывается в ритуальном действии праздников и все же лежит в основе нашей сегодняшней инертности.

Издалека можно презирать кровавое окропление тавроболов [69] Тавроболы - участники тавроболия (taurobolium) - жертвоприношения быка, религиозного обряда, проводимого в Мал. Азии со II в. до н.э. Суть обряда - в «крещении» кровью быка: тавроболы стояли в яме, а над их головами убивали быка. Кровь быка смывала грехи и перерождала человека. Обряд получил распространение в Римской империи наряду с мистериями Кибелы, Аттиса и Митры. , которому предавались адепты культа Митры [70] Митра - древнеиранский мифологический герой, бог солнца. Древнейшие сведения содержатся в «Авесте». Воплощает идею договора, разграничения, согласия. Культ получил распространение в Римской империи. Иногда Митра отождествлялся с Юпитером. на так называемой мистической линии, которую они никогда не пересекали, и которая идет с Верхних Плато Ирана к закрытой крепостной стене Рима. Можно зажать нос от ужаса перед этими смешанными испарениями крови, спермы, пота и менструаций, слившимися с интимным запахом разделанной плоти и отвратительного члена, который собирает человеческие жертвы. Можно кричать от отвращения перед страшным сексуальным зудом у женщин, которых вид только что вырванного члена кидает к любви. Можно питать отвращение к безумию народа, когда он, в состоянии транса, с крыш тех домов, в которых жили только что оскопленные галлы, набрасывает им на плечи женские платья, призывая своих богов; но не будем утверждать, что все эти ритуалы не содержат мощной духовности, которая выше их кровавых излишеств.

Если в христианской религии небо — это Миф, то в религии Элагабала в Эмесе небо — это реальность, и реальность очень активная, опасно воздействующая на любую другую. Все эти ритуалы заставляют мужчин и женщин сливаться с небом, с самим небом, или с тем, от чего они отказываются на ритуальном камне, под ножом жреца, приносящего жертву.

Что касается богов на небе, то эти боги, то есть силы, хотят только одного — устремиться вниз.

Сила, поднимающая волны прилива, повелевающая луне пить море и заставляющая лаву вздыматься в чреве вулканов; сила, сотрясающая города и высушивающая землю, превращая ее в пустыню; сила непредсказуемая и красная, которая заставляет копошиться в наших головах как мысли, так и преступления, как преступления, так и вшей; сила, которая поддерживает жизнь, и сама же губит ее до срока; все эти силы как раз и являются конкретными проявлениями единой энергии, самой весомой частью которой является солнце.

Тот, кто перетряхивает античных богов и смешивает их имена на дне своей корзины, подобно тряпичнику с его крючком; тот, кто мечется перед множественностью имен; тот, кто, перебираясь из одной страны в другую, ищет сходство между богами и этимологические корни в именах, из которых созданы боги; и кто, пересмотрев все эти имена, признаки их сил и смысл их атрибутов, кричит о политеизме древних народов и называет их за это варварами — тот сам варвар, то есть европеец.

Если с течением времени народы заменили богов в своем воображении; если они погасили идею фосфоресценции богов, и если, покинув орбиты имен, в которые были заключены, боги не смогли вознестись вновь с помощью концентрации своих сил и реального, ощутимого намагничивания энергий до проявления основного принципа, который они хотели продемонстрировать, то исторически виновны в этом сами народы, а не принципы и, тем более, не та высшая всемирная идея, которую намеревается вернуть нам язычество. И поскольку идеи следует оценивать только по их форме, можно сказать, что ограниченное небольшим отрезком времени бесконечное развертывание мифов, которому соответствует последовательное нагромождение богов в засыпанных подземельях солнечных храмов, сообщает нам о грандиозной, потрясающей космической традиции, лежащей в основе языческого мира, не больше, чем танцы бродячих восточных комедиантов. А фокусы факиров, которые приводят, чтобы привлечь всеобщее внимание на европейских сценах, не способны вернуть нам дух освобождения, не представляя таинственной череды сменяющих друг друга образов, являющихся по одному, действительно священному, жесту.