Владлен Логинов - Заветы Ильича. «Сим победиши»

Так и в «грузинском вопросе». Ленин был глубоко убежден, что позиция «автономистов», занятая Сталиным, чревата самыми серьезными негативными последствиями, которые ум Сталина, видимо, никак не ухватывает.

Вернемся, однако, к рассказу Марии Ильиничны Ульяновой. Итак: «“Совсем он не умный”, — ответил Ильич решительно и поморщившись… Слова его о том, что Сталин “вовсе не умен”, были сказаны В.И. абсолютно без всякого раздражения. Это было его мнение о нем — определенное и сложившееся, которое он передал мне».

«Продолжать разговор я не стала, а через несколько дней В.И. узнал, что о том, что Сталин грубо обошелся с Н.К., знают и Каменев и Зиновьев, и с утра, очень расстроенный, попросил вызвать к себе стенографистку, спросив предварительно, уехала ли уже Н.К в Наркомпрос, на что ему ответили положительно. Пришла Володичева и В.И. продиктовал ей следующее письмо к Сталину…» 1

У некоторых исследователей письмо это вызывало некоторое недоумение. Им казалось, что появилось оно слишком спонтанно и по поводу более чем двухмесячной давности. Ну, а ВА. Сахаров, как уже указывалось, вообще считает его подделкой. Между тем, достаточно проследить последовательность событий этих дней, чтобы причина стала очевидной.

3 марта Владимир Ильич получает от Фотиевой заключение о материалах по «грузинскому вопросу». 4 марта читает и, совершенно очевидно, что изучение этих документов удовольствия ему не доставило. Врач прямо записал, что оно «его чрезвычайно расстроило. Он стал вспоминать свою первую болезнь. По-видимому, более медленная теперь поправка его беспрестанно волнует и озабочивает». Ему действительно стало гораздо хуже, и он, вероятно, даже стал сомневаться в том, сможет ли сам довести дело до конца 1083 1083 Известия ЦК КПСС. 1989. № 12. С.199. 1084 1084 РГАСПИ. Ф. 16. Оп. 2. Ед. хр. 12. Л. 168. .

Позднее Мария Гляссер, которая вела протокол заседания Политбюро при обсуждении «грузинского вопроса», написала, что, стараясь успокоить Владимира Ильича, — «я рассудила — может быть слишком примитивно — что если Вл. Ил. узнает о том, что тт. Зиновьев и Троцкий думают так же, как и он, то он не будет так сильно волноваться… В.И., действительно, узнав об этом, обрадовался и как будто успокоился» 1085 1085 Известия ЦК КПСС. 1990. № 9. С. 153, 163. .

Утром 5-го Ленин вызывает стенографистку и диктует не одно, а дваписьма. Первое Троцкому: «Япросил бы Вас очень взять на себя защиту грузинского дела на ЦК партии. Дело это сейчас находится под “преследованием” Сталина и Дзержинского, и я не могу положиться на их беспристрастие. Даже совсем напротив. Если бы Вы согласились взять на себя его защиту, то я бы мог быть спокойным. Если Вы почему-то не согласитесь, то верните мне все дело. Ябуду считать это признаком Вашего несогласия. С наилучшим товарищеским приветом Ленин».

К письму приложена записка секретаря: «Товарищ Троцкий! К письму, переданному Вам по телефону, Владимир Ильич просил добавить для Вашего сведения, что т. Каменев едет в Грузию в среду, и просит узнать, не желаете ли Вы послать туда что-либо от себя. 5-го марта 23 г.» 1.

Второе письмо адресовано «Товарищу Сталину. Строго секретно. Лично. Копия тт. Каменеву и Зиновьеву.

Уважаемый т. Сталин! Вы имели грубость позвать мою жену к телефону и обругать ее. Хотя она Вам и выразила согласие забыть сказанное, но тем не менее этот факт стал известен через нее же Зиновьеву и Каменеву. Я не намерен забывать так легко то, что против меня сделано, а нечего и говорить, что сделанное против жены я считаю сделанным и против меня. Поэтому прошу Вас взвесить, согласны ли Вы взять сказанное назад и извиниться или предпочитаете порвать между нами отношения. С уважением Ленин. 5-го марта 23 года» 1086 1086 Ленин ВЯ. Поли. собр. соч. Т. 54. С. 329. 1087 1087 Там же. С. 329–330. .

Письмо, как видим, написано достаточно жестко. Так в старые времена писали «письма чести» — вызовы на дуэль. Но если речь идет о сугубо «личном конфликте», тем паче более двухмесячной давности, то при чем тут Каменев и Зиновьев? А ведь Владимир Ильич не только направляет им копии данного письма. Он прямо пишет: хотя Сталин и извинился перед Крупской, его беспокоит то, что этот конфликт «стал известен Зиновьеву и Каменеву». Стал известен — и они (старые соратники?!) ничего не предприняли, т. е. попросту потакали Сталину…

Так, может быть, письмо это — не только формально, но и по существу — адресовалось всей «тройке»: не только для того, чтобы прояснить отношения со Сталиным, но и предупредить Зиновьева и Каменева о том, что настроен Ленин достаточно решительно и столь же решительно будет отстаивать свои позиции по всем принципиальным вопросам. То есть, рано смотреть на него как на мертвого льва, которого любой может пинать ногами.

Сам факт диктовки данного письма засвидетельствован МА. Володичевойвтотжедень, 5 марта 1923 года, в «Дневнике дежурных секретарей»: «Владимир Ильич вызывал около 12-ти. Просил записать два письма: одно Троцкому, другое — Сталину; передать первое лично по телефону Троцкому и сообщить ему [Ленину — В.Т] ответ как можно скорее. Второе [Сталину — В.Т] пока просил отложить, сказав, что сегодня у него что-то плохо выходит. Чувствовал себя нехорошо» 1.

А вот запись за 5 марта доктора А.М. Кожевникова: «Проснулся в удовлетворительном настроении, без головной боли… Около 12 часов В.И. пригласил к себе т. Володичеву и продиктовал ей два письма в течение 15–20 минут. Письма, по словам В.И., его нисколько не разволновали, так как они были чисто деловые, но как только ушла стенографистка, у В.И. появилось чувство озноба. Правда, при расспросах В.И. вспомнил, что чувство озноба у него было в правой ноге уже до диктовки, но после диктовки оно резко усилилось… Он лежал под тремя одеялами с грелкой в ногах, — продолжает Кожевников, — но тем не менее чувство озноба не прекращалось… Через некоторое время головная боль усилилась… В правом виске боль… После обеда вместо того, чтобы поспать, начал читать свою статью.

Мы [опять] приехали в 6 часов. Самочувствие у В.И. хорошее. Вид лучше, чем утром. Голова совершенно не болит… Вообще последнее время у В.И. настроение все-таки хуже, чем было предыдущие дни. Несомненно у В.И. есть вопросы, которые его волнуют и заботят. Вечером В.И. вызвал к себе Л.А. Фотиеву» 1088 1088 Ленин ВИ. Поли. собр. соч. Т. 45. С. 486. 1089 1089 РГАСПИ. Ф. 16. Оп. 2. Ед. хр. 12. Л. 170,171. .

Хотя и сказал Владимир Ильич врачам, что письма, продиктованные им 5 марта, «его нисколько не разволновали, так как они были чисто деловые», дались они ему, видимо, нелегко. И тот озноб, который продолжался в тот день до вечера, стал лишь предвестником нового приступа болезни.