С. Синякович - Тайны географических открытий

…В архиве Осовиахима в Москве, где хранятся документы, связанные с походом “Красина” на спасение итальянцев имеется одна невинная на первый взгляд радиограмма Самойловича, отправленная им с борта “Красина” в Москву 13 июля 1928 г., на другой день после того, как спасенные оказались в безопасности. Рассказывая с их слов обо всем, что они пережили, начальник советской экспедиции, в частности, сообщает: “Мариано был накануне смерти и завещал Цаппи съесть его, когда он умрет”. Исключительной значимости слова! Они позволяют кое-что предположить.

Судя по всему, Мариано опасался своего соплеменника (это заметили многие красинцы). И боялся, очевидно, не без оснований. Очень может статься, что в свое время они не просто оставили Мальмгрена умирать в ледяной нише — наверное, у них все же могло возникнуть желание… воспользоваться телом несчастного. Вероятно, в этой невыносимой ситуации между ними произошло нечто вроде спора: дождаться ли им естественной смерти Мальмгрена или… Можно полагать, что Мариано всячески хотел оттянуть страшную минуту, а Цаппи настаивал на том, чтобы действовать без промедления. Вот почему Мариано счел необходимым добавить к своему душераздирающему завещанию чрезвычайно важные для него слова: он оставлял Цапли свой труп, не еще живое тело!

Утверждать сегодня что-либо безоговорочно было бы кощунством. Тем более, что на сей счет имеется недвусмысленное мнение Самойловича, знавшего о тех событиях много больше кого бы то ни было. Но и здесь есть что добавить.

Однако много лет назад, когда Каневский приступал к работе над книгой о профессоре Самойловиче, ему пришлось подробно беседовать с его вдовой Еленой Михайловной, и он не мог, естественно не поинтересоваться ее мнением о гибели Мальмгрена. Реакция вдовы была совершенно неожиданной: “Господи! Конечно, они его съели, об этом не может быть двух мнений! Ну что вы мне рассказываете о Рудольфе Лазаревиче, о его рассуждениях-знаю я все, о чем он писал в книге. Да не верьте ему, Родоль (так она назвала мужа) был удивительным добряком, не мог он себе позволить ославить этих “героев” на весь белый свет, но уж мне-то он не раз с ужасом говорил о них как о законченных людоедах! А когда мы с ним в 1929 году были в Италии и нас там по-королевски принимали, этот субъект, Цаппи, пренеприятнейшая личность, прислал нам в отель официальное приглашение на обед, представляете?! Меня тогда прямо-таки передернуло, я воочию увидела этот “обед” по-каннибальски… Нет, нет, даже не напоминайте мне об этом мерзавце!”

Вероятно, командор Цаппи был неприятной личностью. Чего стоит, например, его выходка на борту “Красина” чуть ли не на следующий день после спасения. За обоими итальянцами трогательно ухаживал весь экипаж. Особенно старался красинский фельдшер Щукин. Однажды он обратился к своему пациенту со словами “товарищ Цаппи”, и нужно было слышать реакцию больного: “Я для тебя не “товарищ”, а “господин Цаппи”! — рявкнул тот на ломаном русском языке.

Понятно, что никакой симпатии к подобному субъекту испытывать не станешь, и все-таки это еще не основание, чтобы выносить окончательный приговорv по делу “Цаппи — Мариано — Мальмгрен”.

В тот же день, 12 июля, когда “Красин” подобрал двух погибающих, ледокол подошел ко льдине с Красной палаткой и спас еще пятерых. Через несколько суток корабль был уже неподалеку от того места, где его ждал экипаж Чухновского. Вскоре самолет “Красный медведь” был поднят на палубу “Красина”, и ледокол двинулся к одной из шпицбергенских бухт. Там стояло итальянское судно “Читта ди Милано”, на котором чуть ли не в качестве арестанта находился генерал Нобиле. Туда и перешли все спасенные, эпопея завершилась.

Хотя, если говорить по-деловому, до конца было еще очень далеко. “Красин” продолжал поисковые работы, он пытался вести розыски “Латама”, а также шестерых, унесенных ветром, подходил к побережью Земли Франца Иосифа, где решено было соорудить хижину из бревен в надежде на то, что сюда могут прийти люди из группы Алессандрини. Как бы попутно красинцы оказали помощь экипажу и пассажирам попавшего в аварию германского парохода “Монте-Сервантес” и лишь в первых числах октября вернулись в Ленинград, где их встречала двухсоттысячная толпа восторженных земляков.

Завершая рассказ о страшном, приведем примеры арктических курьезов.

В те самые дни, когда шла борьба за жизнь итальянских воздухоплавателей, муниципалитет городка, в котором проживал радист Бьяджи, разыскивал его по всему белому свету, и успокоились чиновники мэрии лишь после того, как прозвучал сигнал SOS из Красной палатки. Адресат был, таким образом, найден, и на его имя ушла налоговая квитанция за оставленную дома собаку!

Еще один забавный документ. В записке, адресованной в домоуправление дома № 59 по Большой Пушкарской улице, комиссар ледокола “Красин” П. Ю. Орас убедительно просит домовые власти не вселять посторонних жильцов в квартиру № 5, поскольку владелец ее тов. Самойлович Р. Л. “экстренно выбыл из Ленинграда… для оказания помощи Нобиле”, - так прямо и написано, без какой бы то ни было иронии! Как не вспомнить здесь “Золотого теленка”: ведь там гражданин Гигиенишвили самовольно взламывает дверь в комнату полярного летчика Севрюгова, срочно вылетевшего в страну айсбергов искать исчезнувшую иностранную делегацию!

Загадки и драмы истории, судеб, характеров, взаимоотношений — они волнуют до сих пор, эти вечные, они же “проклятые”, вопросы!

Весьма спорной по интерпретации исторического материала является книга Грэма Хенкока

“Следы богов”, изданная в Лондоне в 1995 году. Однако, эволюция собранных Хенкоком знаний мастерски раскрывает такие обстоятельства, которые просто не могли не быть рассмотрены в настоящем сборнике. Изложим интересные и загадочные факты, пытаясь дать им объяснение, насколько позволяют современные знания во все еще тайной области истоков древних цивилизаций.

Чтобы еще раз убедиться, сколь много загадок таит в себе историческое и географическое наследие наших далеких предков, сопоставим некоторые события, описанные счастливым отцом шестерых детей, прекрасным интерпретатором истории Грэмом Хенкоком.

Существование адмирала военного флота Оттоманской Турецкой империи Пири Рейса и его участие во многих морских сражениях XVI века — факт исторический и давно доказанный.

Верно также, что на службе у турецкого султана Рейс сделал блестящую карьеру, но, к сожалению, окончившуюся отсечением адмиральской головы по “милости” своих коварных господ в 1554 или 1555 году. Чем же примечательна личность Пири Рейса, сумевшая ярко проявиться из пыли времен? Все дело в том, что адмирал был не только воином. В свое время он слыл исследователем Средиземноморья и новых берегов, крупным специалистом навигатором и картографом.