Григорий Бонгард-Левин - Индия в древности

При подготовке книги к печати большую помощь оказали Л. Б. Алаев, В. В. Вертоградова, Э.А.Грантовский, П.А.Гринцер, М.А.Дандамаев, A.М.Дубянский, Т.Я.Елизаренкова, В.А.Лившиц, Б.А.Литвинский, Е.М.Медведев, В.Н.Романов, В.И.Рудой, А.М.Самозванцев, В.С.Семенцов, В.Г.Эрман. Некоторые разделы глав написаны на основе материалов, любезно предоставленных B.П.Андросовым, С.Я.Берзиной, А.А.Вигасиным, А.И.Володарским, М.М.Елканидзе, Н.В.Исаевой, С.В.Кулландой, В.Г.Лысенко, А.В.Пименовым, А.А.Терентьевым, В.К.Шохиным. Значительную работу по редактированию ряда глав и сверке цитируемых в книге санскритских источников проделал А.А.Вигасин.

Советы и замечания коллег были так существенны, что монографию в определенной мере можно рассматривать как итог коллективного труда советских индологов.

Современные исследователи нередко отмечают, что в древней Индии отсутствовала историческая наука. Обычно при этом они ограничиваются констатацией самого факта, не давая ему сколько-нибудь рационального объяснения [1] Один из крупнейших историков Индии, Р.Маджумдар, писал: «Этот факт (отсутствие исторической науки в древней Индии) воспринимается скорее как случайность, чем как следствие определенных обстоятельств (R.C.Majumdar. Ideas of History in Sanscrit Literature. — Historians of India, Pakistan and Ceylon. L., 1961, с 27; ср. также: V.S.Pathak. Ancient Historians of India. L., 1966). . Действительно, вопрос о причинах такого положения весьма непрост и требует учета ряда факторов, прежде всего особенностей историко-культурного развития страны и концептуальных установок ее основных религиозно-философских школ. Следует иметь в виду, что Индия но территории в несколько раз превосходила Грецию и Италию, вместе взятые, множество ее племен и народов говорили на разных языках, находились на различных ступенях общественного развития и только иногда объединялись в крупные государства с постоянно менявшимися границами. По сути, история древней Индии — это история отдельных ее областей и народов, хоти некоторые сложившиеся в процессе эволюции общие черты несомненно имелись.

Можно сказать, что попытки изучения своего прошлого древние индийцы все же предпринимали. До нас, правда, не дошло ни одной собственно исторической хроники [2] На Цейлоне (Шри-Ланка) уже в древности было составлено несколько буддийских хроник, содержавших обильный материал, который касался не только истории буддизма, но и династической истории острова и даже Индии. Эта традиция последовательно развивалась и в средние века. Показательно, что составители «монастырских хроник» инкорпорировали и индийский материал. В Индии же ортодоксальная традиция строго следовала тезису о брахманском сословии как единственном хранителе знаний; священные тексты настойчиво оберегались от какого-либо влияния. Более открытой в этом смысле была буддийская традиция, поддерживаемая кшатриями, в том числе правящими царскими семьями. Возможно, эта особенность буддийского учения в определенной мере содействовала появлению буддийских хроник, а «замкнутость» ортодоксальной доктрины могла, по-видимому, препятствовать сложению собственно исторических сочинений. , но на их существование указывают письменные источники. Китайский буддист-паломник Сюань Цзан, побывавший в Индии в первой половине VII в., сообщал, что там в каждой области должностные лица вели записи о благих и дурных событиях [3] Si-Yu-Ki. Buddhist Records of the Western World. Vol. 1. L., 1906, с 78. . В средневековом (XII в.) трактате кашмирца Калханы «Раджатарангини» (I.9–14) также упоминаются древние царские хроники, послужившие ему источником. Труд Калханы — пока единственное известное нам историческое сочинение, несмотря на то что при дворах крупных индийских правителей имелись архивы и составлялась генеалогия [4] См.: Historians of India, Pakistan and Ceylon, с 57. . Пространные династические списки в эпосе и пуранах — сборниках мифов и преданий о богах и древних царях — тоже свидетельствуют о наличии стойкой исторической традиции. Эти предания говорят о понимании индийцами историчности некоторых важнейших социальных институтов (например, семьи и государства). Широко распространенное представление о процессе развития мира (аналогичное тому, которое отражено в древнегреческом мифе «О четырех веках») демонстрирует стремление не только осмыслить, но и обобщить исторические реалии.

Индия уже в глубокой древности поддерживала контакты с другими цивилизациями Востока и Запада, однако до середины I тысячелетия до н. э. в Европе (даже в Греции, теснее других государств связанной со странами Востока) о ней почти ничего не знали. С образованием империи Ахеменидов в конце VI в. до н. э. положение изменилось: в нее вошли отдельные территории Северо-Западной Индии и восточная часть Эллады [5] См.: М.А.Дандамаев. Индийцы в Иране и Вавилонии в Ахеменидский период. — Древняя Индия. Историко-культурные связи. М., 1982. . У Геродота в его «Истории» (середина V в. до н. э.) содержатся некоторые довольно точные данные об Индии и ее населении. Сам он там не бывал и вынужден был пользоваться материалами, достоверность которых не всегда мог проверить. Именно во времена Геродота сложилось представление об Индии как о «Стране чудес», и оно оказалось необычайно стойким.

Поход Александра Македонского содействовал упрочению контактов между Индией и внешним миром. Десятки тысяч чужеземцев лично познакомились со страной, обычаями ее жителей, особенностями культуры; многие из сподвижников Александра (Неарх, Птолемей, Аристобул, Онесикрит) оставили описания этого похода. При дворах индийских царей появляются послы эллинистических государств — Мегасфен, Деймах, Дионисий, тоже оставившие свои «записки». Особое значение имел труд Мегасфена «Индика», содержавший подробные сведения о социальном и государственном строе Индии в раннемаурийскую эпоху, занятиях населения, религиозных и философских идеях и послуживший основой более поздних сочинений греческих и римских авторов [6] Подробнее см.: A.Dihie. The Conception of India in Hellenistic and Roman Literature. — «Proceedings of the Cambridge Philological Society». 1964, vol. 10. . Все это позволило приступить к созданию сводных трудов [7] Появились «География» Страбона (около начала нашей эры), «Индика» Арриана (середина II в.), в основе которой лежали записки Мегасфена и участников похода. . В работах различного направления [8] «География» Эратосфена (III–II вв. до н. э.), «Естественная история» Плиния (I в.), «География» Птолемея (II в.), «О природе животных» Эллиана (II–III вв.) и т. д. очень часто присутствует и индийский материал, что свидетельствует о довольно хорошем для того времени знании о стране в античном мире. Конечно, эти труды не были свободны от недостоверностей и вымысла. Страбон, характеризуя источники, которыми он пользовался, констатировал: «Читателям приходится снисходительно принимать сведения об этой стране, т. к. она находится дальше всех от нас и только немногим из наших современников удалось ее увидеть. Однако даже и те, кто видел, видел только какие-то части этой страны, а большинство сведений передает по слухам. Более того, даже то, что они видели мимоходом во время военного похода, они узнали, подхватив на лету. Поэтому-то они и сообщают разноречивые сведения об одном и том же предмете, записав, однако, все факты так, как будто они были тщательно проверены. Некоторые из них писали даже после совместного участия в походе и пребывания в этой стране, как, например, спутники Александра, которые помогли ему покорить Азию. Тем не менее нередко все эти писатели противоречат друг другу. Но если они так расходятся в своих отчетах о виденном, то что же следует думать о том, что они сообщают по слухам?» (XV.I.2) [9] См. также: Арриан. Анабасис Александра V.4.3–4. .

Читать дальше