Карл Маркс - Диалектический материализм

Что представление предмета красным, прохладным, сладким и пр. нисколько не есть копирование предмета, это для меня лично бесспорно.

Бесспорно, что звук «ля» или «до» не есть такая-то и такая-то волна, а лишь субъективная реакция на эту волну, ощущение, иероглиф, по старой неудачной терминологии Плеханова .

Но мы говорим еще о весе, объеме, «возрасте» и т. д. предметов. Что объем не есть ощущение, это также вне спора. Каково отношение нашего представления о весе или объеме предмета к объективному весу или объему? Копия ли первое со второго или соответствие?..

Тов. Столяров думает, что я не рискну сказать вслух о своем расхождении с Лениным или Энгельсом. Он ошибается. Не всякая запятая даже у Ленина закон для меня. И в данном случае я решительно встал и стою на точке зрения Плеханова [Подчеркнуто составителем. — Ред .]. ( Сарабьянов, жур. «П. 3. М.», № 6 за 1926 г., с. 64 — 65. Подчеркнуто составителями ).

Все идеи заимствованы из опыта, отражения — верные или искаженные — действительности.

Два рода опыта — внешний, материальный и внутренний — законы мышления и формы мышления. И формы мышления отчасти унаследованы благодаря развитию (самоочевидность, например, математических аксиом для европейцев, но конечно не для бушменов и австралийских негров).

Если наши предпосылки верны и если мы правильно применяем к ним законы мышления, то результат должен соответствовать действительности, точно так же как вычисление в аналитической геометрии должно соответствовать геометрическому построению, хотя то и другое являются совершенно различными методами. Но, к сожалению, этого почти никогда не бывает, или это достигается лишь в совершенно простых действиях.

Внешний мир в свою очередь есть или природа или общество.

Уже верное отражение природы чрезвычайно трудно; оно оказывается продуктом продолжительной истории опыта. Силы природы представляются первобытному человеку чем-то чудным, таинственным, подавляющим. На известной ступени, через которую проходят все культурные народы, он уподобляет их себе путем олицетворения. Именно это стремление к олицетворению создало повсюду богов, и consensus gentium [согласие народов], на который ссылается доказательство бытия божия, доказывает именно лишь всеобщность этого стремления к олицетворению как необходимой переходной ступени, а следовательно и религии. Лишь действительное познание сил природы постепенно вытесняет богов или бога отовсюду (Секки и его солнечная система). В настоящее время этот процесс настолько подвинулся вперед, что теоретически его можно считать законченным.

В сфере общественных явлений отражение еще более трудно. Общество определяется экономическими отношениями, производством и обменом, вместе с историческими предварительными условиями. ( Энгельс, Анти-Дюринг, стр. 269, 1932 г. )

Присмотримся теперь к употреблению слова: опыт в эмпириокритической философии. Первый параграф «Критики чистого опыта» излагает следующее «допущение»: «любая часть нашей среды стоит в таком отношении к человеческим индивидам, что если она предстала, то они заявляют о своем опыте: « то-то и то-то узнаю опытным путем »; « то-то и то-то есть опыт »; или « проистекло из опыта », « зависит от опыта » (стр. I рус. пер.). Итак, опыт определяется все через те же понятия: Я и среда, причем «учение» о «неразрывной» связи их прячется до поры до времени под спудом. Дальше, «Синтетическое понятие чистого опыта»: «именно опыта, как такого заявления, которому, во всем его составе, предпосылкою служат только части среды » (1 — 2). Если принять, что среда существует независимо от «заявлений» и «высказываний» человека, то открывается возможность толковать опыт материалистически! «Аналитическое понятие чистого опыта»: «именно как такого заявления, к которому не примешано ничего, что́, в свою очередь, не было бы опытом, и которое, следовательно, представляет из себя не что иное, как опыт » (2). Опыт есть опыт. И находятся же люди, которые принимают этот квази-ученый вздор за истинное глубокомыслие!

Необходимо еще добавить, что Авенариус во II томе «Критики чистого опыта» рассматривает «опыт», как «специальный случай» психического , что он делит опыт на sachhafte Werte (вещные ценности) и gedankenhafte Werte (мыслительные ценности), что «опыт в широком смысле» включает эти последние, что «полный опыт» отождествляется с принципиальной координацией («Bemerkungen»). Одним словом: «чего хочешь, того просишь». «Опыт» прикрывает и материалистическую и идеалистическую линию в философии, освящая их спутыванье. Если наши махисты доверчиво принимают «чистый опыт» за чистую монету, то в философской литературе представители разных направлений одинаково указывают на злоупотребления этим понятием со стороны Авенариуса. «Что такое чистый опыт, — пишет А. Риль, — остается у Авенариуса неопределенным, и его заявление: «чистый опыт есть такой опыт, к которому не примешано ничего такого, что́ бы, в свою очередь, не было опытом», «явно вертится в кругу» («Systematische Philosophie», Lpz. 1907. S. 102). Чистый опыт у Авенариуса, — пишет Вундт, — то означает любую фантазию, то высказыванья с характером «вещности» («Phil. Studien», XIII Band, S. 92 — 93). Авенариус растягивает понятие опыта (S. 382). «От точного определения терминов: опыт и чистый опыт, — пишет Ковеларт, — зависит смысл всей этой философии. Авенариус не дает такого точного определения» («Rev. neo-scholastique», 1907, fevr., p. 61). «Неопределенность термина: опыт оказывает хорошие услуги Авенариусу в протаскивании идеализма под видом борьбы с ним», — говорит Норман Смит («Mind», vol. XV, p. 29).

«Я заявляю торжественно: внутренний смысл, душа моей философии состоит в том, что человек не имеет вообще ничего, кроме опыта; человек приходит ко всему, к чему он приходит, только через опыт»... Не правда ли, какой это ярый философ чистого опыта? Автор этих слов — субъективный идеалист И. Г. Фихте («Sonn. Ber. etc.», S. 12). Из истории философии известно, что толкование понятия опыт разделяло классических материалистов и идеалистов. В настоящее время профессорская философия всяческих оттенков одевает свою реакционность в наряды декламации насчет «опыта». На опыт ссылаются все имманенты. Мах расхваливает в предисловии ко 2-му изданию своего «Познания и заблуждения» книгу профессора В. Иерузалема, в которой мы читаем: «Принятие божественного первосущества не противоречит никакому опыту» («Der krit. Id. etc.», S. 222).

Можно только пожалеть о людях, которые поверили Авенариусу и К о, будто посредством словечка «опыт» можно превзойти «устарелое» различие материализма и идеализма. Если Валентинов и Юшкевич обвиняют отступившего слегка от чистого махизма Богданова в злоупотреблении словом опыт, то эти господа обнаруживают здесь только свое невежество. Богданов «невиновен» по данному пункту: он только рабски перенял путаницу Маха и Авенариуса. Когда он говорит: «сознание и непосредственный психический опыт — тождественные понятия» («Эмпириомонизм», II, 53), материя же «не опыт», а «неизвестное, чем вызывается все известное» («Эмпириомонизм», III, VIII), — то он толкует опыт идеалистически . И он, конечно, не первый и не последний созидает идеалистические системки на словечке опыт. Когда он возражает реакционным философам, говоря, что попытки выйти за пределы опыта приводят на деле только к пустым абстракциям и противоречивым образам, все элементы которых брались все-таки из опыта» (I, 48), — он противополагает пустым абстракциям человеческого сознания то, что́ существует вне человека и независимо от его сознания, т. е. толкует опыт материалистически.