Федор Константинов - Исторический материализм

Идеалистический взгляд на историю, на общественную жизнь имеет многовековую давность. Он уходит своими корнями в рабовладельческое и феодальное общество. Историки античного общества Геродот и Фукидид, Плутарх и Светоний, идеологические авторитеты феодального общества Августин Блаженный и Фома Аквинский искали коренные причины исторических событий — политических переворотов, войн, падения и гибели одних государств и возвышения других — в божественной воле «провидения» или в действиях царей, королей, полководцев, причем действия этих лиц также объясняли «волей всевышнего», «провидения».

Буржуазная историография и социология возникли в борьбе с феодальной теологической историографией. Буржуазные философы, историки и социологи, в противовес феодальным церковным авторитетам, пытались дать «естественное» объяснение хода всемирной истории, общественной жизни. Но они искали и ищут эти «естественные» причины исторических событий, движущие силы истории в головах людей, в области сознания, в сфере идей.

Как указывал Ленин, прежние, домарксовские исторические теории имели два главных недостатка:

«Во-1-х, они в лучшем случае рассматривали лишь идейные мотивы исторической деятельности людей, не исследуя того, чем вызываются эти мотивы, не улавливая объективной закономерности в развитии системы общественных отношений, не усматривая корней этих отношений в степени развития материального производства; во-2-х, прежние теории не охватывали как раз действий масс населения». (В. И. Ленин, Соч., т. 21, изд. 4, стр. 40.) Они рассматривали историю преимущественно как результат деятельности отдельных выдающихся людей.

Домарксовские теории не могли проникнуть в сущность исторического процесса, открыть закономерную связь явлений. Они неполно, отрывочно отражали лишь то, что можно наблюдать на поверхности событий.

На первый взгляд кажется естественным заключить, что главные, определяющие причины исторических событий надо искать в сознательных намерениях и целях людей, в их идеях, в побуждениях деятелей, стоящих во главе общественных движений, исторических событий.

Подавляющее большинство буржуазных социологов и историков так и поступало: они рассматривали историю как сознательный процесс. Такой идеалистический взгляд на общество, на ход всемирной истории был обусловлен классовой позицией буржуазных философов, социологов и историков как представителей господствующего, командующего эксплуататорского класса и логически вытекал из их идеалистического мировоззрения.

Идеалистического взгляда на историю придерживались не только буржуазные философы-идеалисты Беркли, Кант, Фихте, Гегель, Шеллинг, Конт, Спенсер, Карлейль, народники Лавров, Михайловский и многие другие, но и буржуазные философы-материалисты. Ни английские материалисты XVII в. Бэкон и Гоббс, ни французские материалисты XVIII в. Дидро, Гольбах, Гельвеций не смогли распространить свои философские материалистические взгляды на познание общественной жизни. В объяснении истории они оставались идеалистами. Коренная причина общественных переворотов и войн заключалась, по их мнению, в изменении сознания, в изменении мнений людей, в деятельности законодателей.

Французские материалисты XVIII в., на первый взгляд, стремились дать строго научное, естественное объяснение общественных явлений. Они утверждали, что в обществе, как и в природе, все причинно обусловлено, связано необходимой цепью причин и следствий. Но они не видели коренных причин событий и на деле низводили историческую необходимость до степени случайности. Вот что писал Гольбах в «Системе природы»:

«Излишек едкости в желчи фанатика, разгоряченность крови в сердце завоевателя, дурное пищеварение у какого-нибудь монарха, прихоть какой-нибудь женщины — являются достаточными причинами, чтобы заставить предпринимать войны, чтобы посылать миллионы людей на бойню... чтобы погружать народы в нищету... и распространять отчаяние и бедствие на длинный ряд веков». (П. Гольбах, Система природы, Соцэкгиз, 1940, стр. 147.) Если в голове могущественного монарха зашалит какой-нибудь атом, то этого достаточно, говорит Гольбах, чтобы изменить судьбу целых народов.

Так история человеческого общества превращалась в цепь случайностей, в хаос ошибок, бессмысленных насилий и заблуждений. Эпоха средних веков рассматривалась французскими просветителями, в том числе и материалистами, как случайный перерыв после классической древности, как результат заблуждения, невежества и суеверия людей или как следствие дурного законодательства.

Отрицая врожденные идеи, но не понимая материальных причин развития общественного сознания, французские просветители ошибочно искали причину изменения идей в развитии разума, в распространении просвещения. Решающая же роль в распространении просвещения приписывалась ими законодателям и законодательству. Гельвеций утверждал, что, подобно тому как скульптор из дерева может создать бога и скамью, так и законодатель может по желанию образовать героев, гениев и добродетельных людей. В качестве примера Гельвеций ссылался на деятельность русского царя Петра Первого, цивилизовавшего, как он выражается, «московитов».

Чем же, по мнению французских просветителей, обусловливается направление деятельности законодателя? Степенью понимания «природы человека» и «истинного устройства общества», т. е. в конечном счете истинными или ложными идеями.

Немецкий буржуазный философ-материалист XIX в. Фейербах объяснял изменения в устройстве общества изменениями религии, религиозных взглядов.

Домарксовский материализм, как мы видим, страдал непоследовательностью: он был материализмом снизу, в объяснении природы, и идеализмом сверху, в объяснении истории общества. Когда дело доходило до объяснения истории общества, старый, домарксовский материализм изменял самому себе, оставался на позициях идеализма.

К идеалистическим взглядам французских просветителей XVIII в. на историю примыкают и исторические воззрения социалистов-утопистов: Сен-Симона, Фурье, Оуэна. С точки зрения утопических социалистов новый общественный строй — социализм должен был возникнуть не как следствие закономерного развития общества, не как результат классовой борьбы пролетариата, а как плод размышлений гениального ума о разумном, гармоническом устройстве общества, как результат деятельности правителей, просвещенных идеями социализма. Социализм мог появиться и пятьсот и тысячу лет назад, и если он не появился, то только потому, что тогда не нашлось гениального провозвестника нового общества. Фурье, исходя из идеалистического взгляда на историю, бросает упрек философам в том, что по их вине человечество в течение двадцати веков блуждало по извилистым дорогам истории, что они занимались не тем, чем нужно, — не направляли всей силы своего ума на открытие принципов идеального, разумного устройства общества. Написав проект нового, разумного, гармонического устройства общества, Фурье считал, что для осуществления нового общества достаточно лишь убедить стоящих у власти людей. Как и другие утописты, Фурье возлагал все свои надежды на мудрого законодателя, на филантропию, на всемогущую силу своего идеального плана. (За содействием в организации социалистических фаланстеров Фурье обращался к Наполеону, которого он называл новым Геркулесом, призванным водворить гармонию на развалинах варварства, к министрам Людовика XVIII, к банкиру Ротшильду.)