Федор Константинов - Исторический материализм

Различным отношением к средствам производства определяется также различие в способах получения и размерах той доли общественного богатства, которой располагает каждый класс. Так, например, капиталист получает свой доход в виде прибыли на вложенный им в предприятие капитал путем присвоения прибавочной стоимости, произведенной наемным рабочим. Напротив, наемный рабочий, пролетарий, получает свой доход в виде заработной платы, которая едва возмещает стоимость его рабочей силы.

Эксплуататорские классы, представляющие ничтожное меньшинство населения, присваивают, как правило, большую часть народного дохода. В царской России в 1913 г. эксплуататорские классы, составлявшие 15,9% населения страны, присваивали 75% народного дохода, а трудящиеся, составлявшие 84,1% населения, получали лишь 25% народного дохода. Таким же приниженным остается и поныне положение трудящихся в капиталистических странах. В США накануне второй мировой войны трудящиеся, составлявшие 78,6% населения, получали 44,4% народного дохода; в Англии трудящиеся, составлявшие 88,2% населения, располагали 40,8% народного дохода. Вторая мировая война и послевоенный период еще более углубили эту противоположность между богатством меньшинства и нищетой большинства. Чудовищно возросли прибыли американских монополистов, которые составили за 1940 — 1948 гг. 106,8 млрд. долларов (не считая налогов). Эта сумма более чем в полтора раза превышает весь народный доход США за предвоенный 1938 г. В то же время резко сократилась доля рабочего класса в народном доходе, и снизился его жизненный уровень. Более 80% населения США не имеют необходимого минимума средств для поддержания нормального существования.

Исходя из способа производства как решающей основы классового деления, исторический материализм приходит к признанию непримиримости интересов антагонистических классов. Различие места в укладе общественного хозяйства, указывает Ленин, дает возможность одному классу присваивать себе труд другого, что и делает их интересы объективно непримиримыми, порождая между ними непримиримую классовую борьбу.

Для современной буржуазной социологии характерно то, что при определении классов полностью игнорируется материальная основа классового деления. Все усилия буржуазных социологов направлены к тому, чтобы доказать недоказуемое: будто на базе буржуазной «демократии» исчезает противоположность классов. Существование классов буржуазные социологи связывают не с условиями материальной жизни людей, а с теми или иными сторонами их психической жизни. Так, например, американские социологи Уорнер и Лант в книге «Социальная система современного общества» (1942) утверждают, что основой для различения классов является не их положение в экономической системе общества, а их социальный «ранг». В соответствии с этим Уорнер и Лант разделили население обследованного ими американского города на 6 классов, которым даже не дали названий, а именуют их как «наивысший», «высший», «средний» и т. д. Принадлежность к тому или иному классу, уверяют они, определяется не столько богатством, сколько социальными связями человека, тем, с кем он общается, и т. д. Таким образом, деление капиталистического общества на два враждебных друг другу класса подменяется неопределенным делением людей на «ранги», чтобы скрыть, замазать коренной классовый антагонизм между буржуазией и пролетариатом. Однако жизнь все нагляднее раскрывает картину ожесточенной классовой борьбы в капиталистических странах, беспощадно разоблачая все вымыслы ученых лакеев империализма и подтверждая истинность марксистско-ленинской теории классов.

Классы и классовое неравенство рассматриваются многими буржуазными социологами как вечное и естественное явление, вытекающее из «природы» человека. Такой взгляд не имеет ничего общего с наукой, а служит лишь оправданию классового господства буржуазии.

В действительности классы — продукт исторического развития, они не вечны. Возникновению классового общества повсеместно предшествовал первобытно-общинный строй, при котором не было ни разделения людей на классы, ни эксплуатации человека человеком. Из разложения первобытно-общинного строя возникли первые классовые общества. На Востоке — в древнем Египте их возникновение датируется концом пятого и началом четвертого тысячелетий до н. э. В Европе классовое общество появилось намного позднее: на Крите — во втором тысячелетии, а в древней Греции — не раньше начала первого тысячелетия до н. э. История классового общества охватывает, следовательно, всего около 6 — 7 тыс. лет и представляет относительно небольшой отрезок человеческой истории. Но за эти несколько тысячелетий человечество прошло несравненно больший путь развития, чем за все предшествовавшие сотни тысяч лет своего существования.

Первой предпосылкой появления классов было увеличение производительности труда. «Пока производительность труда не достигла определенного уровня, — указывал Маркс, — в распоряжении рабочего нет того избыточного времени, без которого невозможен прибавочный труд, невозможны, следовательно, и капиталисты, но невозможны в то же время и рабовладельцы, феодальные бароны, одним словом — какой бы то ни было класс крупных собственников». (К. Маркс, Капитал, т. I, стр. 514 — 515.)

Развитие производительных сил привело к тому, что стало возможным часть производимого продукта отчуждать от работника, одним людям жить за счет труда других. Эта возможность превратилась в действительность в результате появления общественного разделения труда, а вместе с ним — частной собственности на средства производства, что и явилось второй важнейшей предпосылкой классового деления общества. С появлением частной собственности стало неизбежным имущественное неравенство внутри общины: отдельные роды и семьи богатели, другие нищали и оказывались в экономической зависимости от первых. Этим и были созданы предпосылки для возникновения классов.

Первым расчленением общества на классы было разделение на рабовладельцев и рабов. Рабство возникло первоначально путем обращения военнопленных в рабов. Возникновение рабства предполагало уже сравнительно высокую ступень экономического развития общества. До того как общество достигло этой ступени, вооруженные столкновения между племенами не приводили к появлению рабства; пленных съедали, убивали, иногда принимали в общину как равноправных членов.

Превращать пленных в рабов могли лишь тогда, когда: 1) производительность труда настолько возросла, что пленный стал производить больше, чем необходимо для его физического существования, и 2) возникла потребность в привлечении дополнительных рабочих рук. Оба эти условия начали складываться на той общественной ступени, когда получило значительное развитие скотоводство, земледелие и домашнее ремесло. Первые зачатки рабства развились в рамках патриархальной родовой общины. Это было домашнее, или патриархальное, рабство, при котором раб использовался в качестве домашней прислуги, челяди. По свидетельству путешественников, такой характер рабство носило, например, у гиляков и ульчей; в рабство у них обращались исключительно чужеплеменники. Общая численность рабов была сравнительно невелика. Рабский труд имел подчиненное значение: рабы использовались главным образом на домашних работах, основная производственная работа по-прежнему выполнялась свободными членами рода. Рабы считались помощниками своих хозяев, жили в одном доме с ними, питались той же пищей, иногда даже вступали в брак со свободными. Рабство еще не было наследственным. У племен, достигших более высокого развития (например, у индейцев северо-западного побережья Северной Америки), рабство начало принимать уже иную форму. Значительно увеличилось число рабов. Рабский труд стали применять в наиболее важных областях производства. Получила значительное развитие работорговля; рабы наряду со скотом и другими товарами служили предметом обмена между племенами. Рабство стало наследственным, дети рабов должны были навсегда оставаться рабами. Впоследствии на смену патриархальному рабству, еще уживавшемуся с родовыми отношениями, пришла новая форма рабства. «...Рабство, только возникавшее и бывшее спорадическим на предыдущей ступени развития, становится теперь существенной составной частью общественной системы; рабы перестают быть простыми помощниками; десятками их гонят теперь работать на поля и в мастерские». (Ф. Энгельс, Происхождение семьи, частной собственности и государства, Госполитиздат, 1949, стр. 169.)