Николай Рогожин - У государевых дел быть указано...

Война между Россией и Речью Посполитой, принявшая затяжной характер, истощала обе стороны. В ходе новой военной кампании, которая проходила с переменным успехом, русское правительство все отчетливее осознавало необходимость мирного урегулирования проблемы. Такая попытка была сделана в мае 1660 г. В город Борисов для заключения «Вечного мира» выехала представительная делегация во главе с Н.И. Одоевским, в которую входил и А. Иванов. Переговорам придавалось большое значение, и проводы посольства были обставлены чрезвычайно торжественно: «...Шли на съезд с польскими комиссары со всеми своими службами, стройным делом, с трубами и с литавры по посольскому обычаю через Кремль по переходы в Спасские вороты». [407] Обзор. Ч. 3. С. 134; Белокуров-1908. С. 54. Но несмотря на то, что в составе посольства были сильнейшие русские дипломаты, добиться положительных результатов в ходе переговоров не удалось.

Новая попытка заключить мир была предпринята через два года. В Смоленск была отправлена делегация под началом Н.И. Одоевского. [408] Обзор. Ч. 3. С. 136. На сей раз кроме А. Иванова в неё был включен А.Л. Ордин-Нащокин. Несмотря на различие их внешнеполитических взглядов, им предстояло делать одно дело. Но целый год прошел в напрасных ожиданиях польских дипломатов. В мае 1663 г. русские послы покинули Смоленск. Единственное, что им удалось сделать, – организовать «размен» пленными.

Еще одна попытка примирения была предпринята весной 1664 г. И вновь в польскую комиссию включили А.Л. Ордина-Нащокина и А. Иванова. [409] Там же. С. 137-138, 315. Переговоры русских и польских представителей начались 1 июня 1664 г. в деревне Дуровичи. Обстановка на театре войны складывалась в это время не в пользу России. Поляки осадили Витебск. Используя это обстоятельство, польские дипломаты вновь выдвинули совершенно неприемлемые для России условия «Вечного мира» – возврат всех завоеванных земель. И вновь переговоры были прерваны.

Рубеж 50-х – 60-х гг. был для А. Иванова временем расцвета его политической карьеры. В этот период он достиг наивысших успехов в своей служебной деятельности. До нас дошло изображение дипломата, правда, очень схематичное. Его появлению мы обязаны упоминавшемуся выше посольству римского императора во главе с бароном А. Майербергом. В его свите находился придворный живописец и рисовальщик И.Р. Сторн, составивший за время посольства своеобразный путевой дневник в виде рисунков. На одном из них изображена аудиенция, данная царём Алексеем Михайловичем римским послам 27 мая 1661 г. Вот как описал ее А. Майерберг: «Наши приставы поставили нас в десяти шагах от царя... В некотором расстоянии позади нас стояли все члены нашего общества. Тогда думный дьяк... Алмаз Иванов.., сидевший с немногими другими на одной из лавок, влево от великого князя, стал вровень с нами и сказал, что прибыли послы великого Римского цесаря». [410] Майерберг. С. 65. Именно этот эпизод и запечатлел Сторн. [411] Рисунки к путешествию по России римско-католического посланника барона Майерберга в 1661 и 1662 годах / Изд. Федором Аделунгом. СПб., 1827. Л. 34. На рисунке отчетливо виден высокий, стройный А. Иванов. Отделившись от группы царедворцев, составлявших ответную посольскую комиссию, он представлял послов, указывая правой рукой в их сторону. В левой руке у него – большая соболья шапка. Одет А. Иванов в длинный кафтан с высоким воротником. Крупные черты его лица обозначены эскизно, но, надо полагать, с определенным портретным сходством. Художник присутствовал на аудиенции и наверняка изобразил ее по свежим впечатлениям. А. Иванов – крепкий, еще нестарый мужчина с окладистой кудрявой бородой и длинными, спадавшими до плеч волосами. [412] Лукичев М.П. Указ. соч. С. 105.

Напряженная дипломатическая деятельность А. Иванова не мешала ему активно участвовать в решении важнейших внутриполитических проблем, особенно касавшихся экономической жизни страны. Здесь он использовал большой опыт и знания, полученные им в годы занятия торговлей. Впрочем, и в последующее время он не терял связей с купеческой средой. Под его руководством в 1653 г. была разработана и внедрена новая таможенная уставная грамота. Это крупное прогрессивное событие в истории развития русской торговли XVII столетия. Суть таможенной реформы, зафиксированная в уставе, заключалась в том, что все прежние многочисленные пошлины заменялись единой, так называемой рублевой, взимавшейся в строго установленном порядке (5 копеек с одного рубля). Ликвидация старой системы обложения и унификация торга способствовали процессу складывания всероссийского рынка. Будучи главой финансового ведомства (приказа Новгородской четверти), А. Иванов самым внимательным образом следил за соблюдением статей таможенного устава на местах. Проводя эту реформу, он выступал как представитель новой формации предпринимателей, ставших непосредственными предшественниками дельцов петровской эпохи. Здесь позиция А. Иванова объективно сближалась с устремлениями А.Л. Ордина-Нащокина, автора Новоторгового устава 1667 г.

В середине 1650-х гг. к разнообразным постам А. Иванова прибавился еще один: он стал начальником Монастырского приказа. Исправляя эту должность, он часто общался с всесильным тогда патриархом Никоном. Последний живо интересовался деятельностью приказа, через который осуществлялась раздача земельных владений монастырям, нередко - по указанию самого патриарха. 29 января 1654 г. Никон «совершает обряд «хождения на осляти», при этом одним из водивших «осла» был думный дьяк А. Иванов». [413] Мясников B.C. Указ. соч. С. 119.

Правда, тесные «служебные» контакты не помешали А. Иванову позднее принять активное участие в низведении Никона с патриаршего престола. [414] См., в частности: Соловьев. Кн. VI. С. 211. Думный дьяк посылался для переговоров с Никоном в Воскресенский монастырь, а в 1666 г. вошел в комиссию, подготовившую по документам центральных приказов обвинения в адрес бывшего духовного владыки. В числе прочего комиссия инкриминировала Никону незаконные вмешательства в дела, находившиеся в компетенции Монастырского приказа.

В годы расцвета своей карьеры А. Иванов считался влиятельным государственным деятелем, связями с которым весьма дорожили. Некоторые дипломатические документы с просьбами и предложениями адресовались не царю, а ему. Так, летом 1657 г. просьбу о том, чтобы русские войска «в Курляндию никаких не делали набегов», курляндский герцог адресовал не только царю, но и думному дьяку. [415] Обзор. Ч. 3. С. 5-6. Годом позже в письме к А. Иванову была прислана грамота Кромвеля на имя русского царя. [416] Обзор. Ч. 1. С. 116. А несколько лет спустя именно у А. Иванова голландские купцы пытались выяснить, «не согласится ли государь принять посредства Голландских статов в примирении с польским двором?» [417] Там же. С. 187.