Сергей Войтиков - Троцкий и заговор в Красной Ставке

Комиссариаты наших военных округов выбиваются из сил, чтобы вовремя одеть, обуть нашу Красную армию, снабдить ее обозом и всем необходимым, но в этом они не встречают достаточной поддержки страны.

Мы ведем войну так же, как то было при царском режиме, когда Военное министерство воевало, а остальные министерства жили по-своему, как кому вздумалось. В результате всего этого все войны старой России были проиграны, она выигрывала только в тех случаях, когда вопрос шел только о раздавлении [144] Так в тексте. какого-нибудь незначительного народа, не имевшего почти никаких сил сопротивления. В настоящее время также ведет войну лишь Народный комиссариат по военным делам, т. е. прежнее Военное министерство, остальные же комиссариаты относятся к войне не только что равнодушно, но даже отчасти враждебно. Бесчисленны примеры недоброжелательства, какого-то шипения, направленного в сторону Красной армии, подчас презрительного к ней отношения.

Наш красноармеец сражается в условиях гораздо худших, чем сражался солдат старой армии, красноармеец получает меньше хлеба и меньше пищи, чем солдат старой армии, красноармеец наш хуже одет, одет «постольку-поскольку», многочисленны донесения командующих армий о том, что части совершенно разуты, что нет шинелей, что солдаты мерзнут. К раненым и заболевшим солдатам старой армии общество относилось с трогательной нежностью и единодушием, но посмотрите, что делается с ранеными и больными солдатами Красной армии. Нам приходилось видеть раненых красноармейцев, доставленных с позиций в таком виде, когда в ранах были уже черви. Все госпитали переполнены красноармейцами, уход за ними гораздо хуже прежнего, нет тех богато обставленных общин Красного Креста.

Все более случайно. Подчас тяжелораненые красноармейцы умирают на поле сражения, брошенные, как собаки. В довершение наших бедствий и тут, в вопросе военно-санитарном, нужно было проделать какой-то кучке романтиков эксперименты и заявить свою претензию на военно-санитарное дело в то время, когда сами они не имели ни малейшего представления о том, что делать. Мы имеем в виду Народный комиссариат здравоохранения. Из разговора с представителями этого комиссариата оказалось, что первоначальной мыслью, заставившей их простереть свое внимание на военное ведомство, было именно желание взглянуть в аптеки и медицинские склады военного ведомства, т. е. мысль чисто эгоистическая, а вовсе не с целью организовать помощь Красной армии во всенародном масштабе. В настоящее время медицинская помощь Красной армии поставлена из рук вон плохо, ведется до преступности небрежно, и мы не знаем времени, когда военно-санитарное дело было поставлено в армии так плохо, как ныне. Со всех сторон жалобы о неимении госпиталей, о плохой эвакуации, о плохом уходе, о недостатках врачей, о недостатках медикаментов и т. д. и т. д.

Возьмем хотя бы другое ведомство — Компрод. Опять-таки в целях централизации Наркомпрод изъявил желание, изъявил неотразимое притязание забрать в свои руки снабжение армии продовольствием. Военное ведомство было лишено всякой возможности снабжать войсковые части, солдатский паек Наркомпродом был уменьшен до размеров, способных вызвать лишь вооруженный мятеж на голодной почве. Мы знаем, что войсковые формирования первого периода и до начала борьбы с чехословаками не удались, собранные в казармах солдаты разбежались под впечатлением голода. Нередки были случаи, когда полки не выходили на занятия, потому что были голодны и должны были отправиться в город добывать себе пищи.

Сравнительно недавно, уже во время войны, Компрод наложил свое вето на всякую возможность в армии вести самостоятельную заготовку [145] 27 ноября 1918 г. Реввоенсовет Республики командировал в Народный комиссариат продовольствия генштабиста В.В. Юршевского для участия в решении вопросов: «своевременного и правильного снабжения продовольствием частей Красной армии, пополнения продовольственных баз и образования запасов продовольствия для Красной армии». На генштабиста возлагалось всестороннее информирование Полевого штаба «по всем вопросам снабжения Красной армии», для чего он также должен был поддерживать постоянный контакт с центральными государственными и военными учреждениями: Наркомпродом, Главным начальником снабжений, Главным военно-хозяйственным управлением, Центральным управлением военных сообщений, Чрезвычайной комиссией под председательством Л.Б. Красина, а также с командующими фронтами и военными округами. Для ознакомления с положением продовольственного вопроса Юршевский имел право на командировки «в города, расположенные как на действующих фронтах, так и в тыловых округах». Постоянным местом нахождения генштабиста должен был стать отдел хлебофуража Наркомпрода. Всем войсковым частям, правительственным и общественным организациям и учреждениям предлагалось оказывать Я.Я. Юршевскому «полное содействие в выполнении возложенной на него задачи» (РГВА. Ф. 6. Оп. 2. Д. 1. Л. 189–189 об. Заверенная машинописная копия мандата). . В результате оказалось, что Компрод не выполнил ни одного из требований, выполнить которые он божился и клялся. В армии начался голод, новые формирования не могли быть вовремя проведены, ибо не было доставлено продовольствия.

Это уже не случайность и не глупость, а просто государственное преступление, за которые виновные должны нести суровую кару.

На настоятельные требования военного ведомства о предоставлении права ему самому вести заготовку продовольствия для армии Компрод упорно отказывался, грозя, в случае удовлетворения настояний военного ведомства, выйти в отставку. Случалось нам видеть деятелей Компрода — коммунистов, которые не согласны были передать дело продовольствования армии в руки военного ведомства по другим соображениям, по причине обуревавшего их беспочвенного романтизма. Один из них говорил, что должен быть общий котел, что все должны есть как бы из общего котла. Эти романтики, приставленные по недоразумению к практическому делу, не понимали того, что никто не спорит о том, что в нашей Республике должен быть общий котел, так как мы окружены со всех сторон врагами, но необходимо понять и допустить, как бесспорную истину, что из этого котла, в первую очередь, должны получить пищи вдоволь красноармейцы. Эти романтики говорили, что для них все равно, что солдат, что рабочий: что мера справедливости для всех одна. Однако, говоря таким образом, эти лица нисколько не были склонны сами стать в ряды красноармейцев и уравнять свой боевой труд, сопряженный с самопожертвованием жизнью и здоровьем, с трудом тех, кто работает в тылу и наслаждается покоем и 8-часовым рабочим днем. Словом, поддерживая мысль об общем котле, эти романтики не понимали того, что из этого котла, в первую очередь, нужно удовлетворить Красную армию.