Е. Прудникова - Революция 1917-го в России — как серия заговоров

В 1915 году представленные в Думе политические партии попытались установить контроль за деятельностью государственного аппарата, выдвинув лозунг ответственного министерства. Однако Николай II считал недопустимым делиться ничем сверх того, что у него вырвали силой в 1905 году.

Стремление Николая II сосредоточить в своих руках как можно больше полномочий в условиях войны ещё больше подорвало его авторитет. Поражения 1915 года, назначение себя на пост главнокомандующего, отказ пойти на уступки даже умеренно-оппозиционному Прогрессивному блоку, скандальные слухи, связанные с Распутиным, — все эти обстоятельства изолировали императора. Самодержавие своей неэффективностью и неуступчивостью довело страну в условиях войны до глубокого кризиса.

Либеральная общественность имела легальные структуры, которые занимались поддержкой армии, с одной стороны, и критикой правительства — с другой. Это — Прогрессивный блок, лидерами которого были председатель Государственной думы, октябрист Родзянко и кадет П. Милюков, Центральный военно-промышленный комитет во главе с октябристом А. Гучковым, и Земско-городской союз (Земгор), лидерами которого был и князь Г. Львов, и московский городской голова М. Челноков.

Среди масонов также строились планы государственного «дворцового» переворота. Но эти планы ограничивались разговорами. То, что сторонники подмены революции в России заговором выдают за факты не выдерживает критики. Например, В. Грачев своей книге «Победоносный Февраль» 1917 года: масонский след» пишет на странице 187: «Несомненным участником заговора был и председатель Государственной Думы М. В. Родзянко. Во всяком случае, последнее совещание заговорщиков 9 февраля 1917 года с участием генералов М.B. Алексеева, Н. В. Рузского и полковника А. М. Крымова происходило именно в его кабинете».

Сразу бросается в глаза, что все доказательства участия Родзянко в заговоре сводятся к неизвестно на чём основанной или вообще ни на чём не основанной несомненности. Но если почитать воспоминания дворцового коменданта Николая II В. Н. Воейкова «С Царём и без Царя», то там на странице 117 можно прочитать: «21-го января (1917 года — Г. П.) члены союзной комиссии, с французским министром Думером во главе, были приглашены к Высочайшему обеду в Царскосельском Дворце. На время их пребывания приехал из Ставки в Петроград генерал Гурко, вызванный телеграммой Государя для замещения с 8 ноября 1916 года по 23 февраля 1917 года лечившегося в то время в Севастополе генерал-адъютанта Алексеева».

То есть, начальник штаба Ставки генерал Алексеев находился 9 февраля на лечении в Крыму, его не было даже в Могилёве. Оттуда в Петроград вызывался его заместитель Гурко. А Брачев уверяет читателей, что он в это время в Петрограде совещался с «заговорщиками».

Впрочем сторонники «масонского заговора» пишут ещё и не такое. Например, А. Виноградов в книге «Тайные битвы XX столетия» написал на странице 15: «Морозов, в частности, содержал (вместе с Горьким) ленинскую партийную школу на острове Капри. Он же дал сто тысяч рублей на организацию вооружённого восстания в Москве».

Этому Виноградову вероятно неведомо, что школа на Капри была не ленинской. Там читали лекции богостроители А. А. Богданов и А. В. Луначарский. А главное работала она в 1909 году. Между тем Савва Тимофеевич Морозов застрелился ещё 13 мая 1905 года. И поэтому не мог давать и 100 тысяч рублей на восстание в Москве в декабре того же года.

На странице 29 у того же Виноградова писано: «Шестого сентября 1911 года в Киевском драматическом театре двумя выстрелами в упор был смертельно ранен П. А. Столыпин». Виноградову даже лень узнать дату. Хотя покушение на Столыпина было 1 (14) сентября, а 5 (18) сентября он умер. И далее следует то же самое. На странице 81 Виноградов называет министра внутренних дел Протопопова премьер-министром, а двумя страницами ранее задаётся риторическим вопросом действовал ли Бьюкенен по указаниям правительства её величества королевы? То, что в 1917 году в Британской империи был на троне король Георг V ему вероятно неизвестно.

А некая Я. А. Седова в своей книге «Великий магистр революции», дописалась вот до чего: «Марксизм считает, что монархия в России погибла из-за своей отсталости, а она погибла из-за Гучкова», (стр. 189). То есть миллионы недовольных монархией рабочих, крестьян, солдат, либералов, офицеров, генералов, эсеров, большевиков и т. д. монархии свергнуть не могли. А мог только один Гучков.

Стремясь подогнать реальность к своим выдуманным схемам сторонники «разжалования» революции в заговор специально «забывают» то, что в эти схемы не укладывается. Например Д. Каптарь пишет: «Рано утром 28 февраля Николай каким-то образом выскользнул из-под контроля и на поезде поехал в Царское село». То есть он игнорирует свидетельство В. Н. Воейкова, что как только император пожелал ехать, так и поехал. И не каким-то образом, а самым обыкновенным. Вот цитаты: «Государь сказал… ввиду создавшегося положения Я Сам решил сейчас ехать в Царское Село и сделайте распоряжения для отъезда».

Я доложил Государю, что Он может сейчас же ехать ночевать в поезд, что всё приготовлено, и что поезд может через несколько часов идти в Царское Село.

…Около 12-ти часов ночи Государь Император со свитой прибыл на станцию в поезд… 28-го февраля Императорский поезд пошёл на Оршу, Вязьму, Лихославль». (В. И. Воейков «С Царём и без Царя» М. 1994. стр. 126–127).

Военных раздражало, что император со своим бюрократическим аппаратом не могут обеспечить нужды армии, и поэтому им нравилась либеральная критика. На заседаниях Особого совещания по обороне под председательством Поливанова Родзянко и Гучков могли позволить себе почти любую критику в адрес правительства.

Либерализм военных объяснялся их недовольством правительством и самим Николаем II, о котором генерал Лукомский будучи заместителем военного министра говорил: «Мало ли что Государь находит достойным одобрения! Всем вам известна неустойчивость его взглядов».

Родзянко вспоминал: «Мысль о принудительном отречении царя упорно проводилась в Петрограде в конце 1916-го и в начале 1917 года. Ко мне неоднократно и с разных сторон обращались представители высшего общества с заявлением, что Дума и ее председатель обязаны взять на себя эту ответственность перед страной и спасти армию и Россию. Многие при этом были совершенно искренне убеждены, что я подготовляю переворот и что мне в этом помогают многие гвардейские офицеры и английский посол Бьюкенен». Гучков признал позднее: «Сделано было много для того, чтобы быть повешенным, но мало для реального осуществления, ибо никого из крупных военных к заговору привлечь не удалось».