Елена Прудникова - 1941: неизбежный реванш СССР

Совокупный анализ оперативных документов Генштаба РККА, директивных идеологических документов ЦК ВКП(б) и военной пропаганды, а также данных о непосредственном сосредоточении Красной армии на Западном ТВД недвусмысленно свидетельствует о намерении советского руководства не просто пассивно ожидать действий Германии, а быть готовым к тому, чтобы в случае необходимости самим нанести удар по сосредотачивающимся у советских границ германским войскам. Сегодня совершенно очевидно, что, «наступательный план – это оптимальное решение задачи обороны страны для СССР» [268]. Собственно, такой сценарий мы и видим в доступных документах советского оперативного планирования. Правда, при этом советские военные планы в определенной степени зависели от действий Берлина, то есть предполагалось, что сначала возникнет реальная угроза германского нападения, а уже затем Красная армия должна будет ее парировать упреждающим ударом. Однако реализация этого замысла требовала своевременного сосредоточения и развертывания запланированной группировки РККА на Западном ТВД. В противном случае Советский Союз оказывался пассивным объектом германского нападения.

Вместе с тем, анализируя подготовку Советского Союза к войне с Германией, следует помнить, что мы исследуем незавершенный процесс. Поэтому дискуссии относительно действительных намерений советского руководства, очевидно, будут продолжаться. Ведь, насколько известно, несмотря на подготовку к войне с Германией, Кремль вплоть до 22 июня 1941 г. так и не принял решения об использовании военной силы для отстаивания своих интересов. Конечно, дальнейшее рассекречивание и введение в научный оборот материалов последних месяцев перед германским нападением, возможно, позволит более точно реконструировать намечавшиеся действия советского руководства. Однако, вполне вероятно, что по некоторым аспектам этой проблемы получить однозначный ответ не удастся никогда. Кстати сказать, ход ведущихся дискуссий показывает, что главным вопросом при изучении проблемы 1941 г. является вопрос о причинах, по которым советское руководство не сумело реализовать свой стратегический замысел.

В связи со всем вышесказанным возникает вопрос, не было ли германское нападение на СССР в таком случае «превентивной войной», как об этом заявляла германская пропаганда. Поскольку превентивная война – это «военные действия, предпринимаемые для упреждения действий противника, готового к нападению или уже начавшего таковое, путем собственного наступления» [269], она возможна только в случае, когда осуществляющая их сторона знает о намерениях противника. Однако германские документы свидетельствуют, что в Берлине воспринимали СССР лишь как абстрактную потенциальную угрозу, а подготовка «Восточного похода» совершенно не была связана с ощущением «непосредственной опасности, исходящей от Красной Армии» [270]. Германское командование знало о переброске дополнительных сил в западные округа СССР, но расценивало эти действия как оборонительную реакцию на обнаруженное развертывание вермахта. Группировка Красной армии оценивалась как оборонительная, и никаких серьезных наступательных действий со стороны Советского Союза летом 1941 г. не предполагалось [271]. Поэтому сторонники тезиса о «превентивной войне» Германии против СССР попадают в глупое положение, пытаясь доказать, что Гитлер решил сорвать советское нападение, о подготовке которого он на деле ничего не знал.

К сожалению, советская разведка не смогла представить в Кремль доказательства того, что Германия летом 1941 г. нападет на СССР. Советское руководство знало о наличии довольно крупной группировки вермахта у западных границ СССР, но не опасалось скорого германского нападения, считая, что Германия, связанная войной с Англией, будет продолжать наступление на Ближнем Востоке или попытается высадиться на Британские острова, а не начнет войну на два фронта [272]. Поскольку ни Германия, ни СССР не рассчитывали на нападение противника летом 1941 г., значит, и тезис о «превентивных» действиях неприменим ни к кому из них. В этом случае версия о «превентивной войне» вообще не имеет ничего общего с исторической наукой, а является чисто пропагандистским тезисом А. Гитлера для оправдания германской агрессии. В результате того, что в своих расчетах стороны исходили из разных сроков начала войны, германскому командованию в силу случайного стечения обстоятельств удалось упредить советские войска в завершении развертывания и тем самым создать благоприятные условия для захвата стратегической инициативы в начале войны. В результате Красная армия, завершавшая сосредоточение и развертывание на ТВД, была застигнута врасплох и в момент нападения Германии оказалась не готова к каким-либо немедленным действиям – ни оборонительным, ни тем более наступательным, что самым негативным образом сказалось на ходе боевых действий в 1941 г.

Летом 1941 г. для Советского Союза существовала благоприятная возможность нанести внезапный удар по Германии, скованной войной с Англией, и получить как минимум благожелательный нейтралитет Лондона и Вашингтона. Правильно отмечая нарастание кризиса в советско-германских отношениях, советское руководство полагало, что до окончательного разрыва еще есть время, как для дипломатических маневров, так и для завершения военных приготовлений. К сожалению, не сумев правильно оценить угрозу германского нападения и опасаясь англо-германского компромисса, И.В. Сталин как минимум на месяц отложил завершение военных приготовлений к удару по Германии, который, как мы теперь знаем, был единственным шансомсорвать германское вторжение. Вероятно, это решение «является одним из основных исторических просчетов Сталина» [273], упустившего благоприятную возможность разгромить наиболее мощную европейскую державу и, выйдя на побережье Атлантического океана, устранить вековую западную угрозу нашей стране. В результате германское руководство смогло начать 22 июня 1941 г. осуществление плана «Барбаросса» и Советскому Союзу пришлось 3 года вести войну на своей территории, что привело к колоссальным людским и материальным потерям.

Таким образом, и Германия, и СССР тщательно готовились к войне, и с начала 1941 г. этот процесс вступил в заключительную стадию, что делало начало советско-германской войны неизбежным именно в 1941 г., кто бы ни был ее инициатором. Первоначально вермахт намеревался завершить военные приготовления к 16 мая, а Красная армия – к 12 июня 1941 г. Затем Берлин отложил нападение, перенеся его на 22 июня, месяц спустя то же сделала и Москва, определив новый ориентировочный срок – 15 июля 1941 г. Как ныне известно, обе стороны в своих расчетах исходили из того, что война начнется по их собственной инициативе. К сожалению, поскольку советское руководство неправильно оценивало степень угрозы германского нападения, все советские военные приготовления оказались запоздалыми. Однако «от того, в какой степени тому или иному государству удавалось выполнить комплекс мероприятий по прикрытию и своевременному развертыванию оперативно-стратегических группировок, во многом зависел успех проведения операций начального периода войны, ее ход, а иногда и исход» [274].