Алексей Исаев - Битва за Крым 1941–1944 гг.

Северокавказские добровольцы Вермахта (1942 г.)

В ноябре 1942 года Кырымал и его соратники получили наконец разрешение приехать в Крым. Целью их визита была встреча с представителями крымско-татарской общественности. Поэтому уже 16 декабря, после согласования этого вопроса с местным начальником полиции безопасности и СД, берлинская делегация провела совместное заседание с членами Симферопольского мусульманского комитета. Кырымал и его коллега Абдул-Халим Балич информировали актив комитета о работе своего представительства и сообщили о полученном разрешении на переселение в Крым 25 тыс. татар. Причем 600 из них, главным образом сельскохозяйственные и технические специалисты, были уже наняты и готовы к переезду. Руководство комитета полностью одобрило деятельность берлинского штаба и признало его руководящую роль. А оба докладчика были избраны членами этой организации [1318].

Амет Озенбашлы

Это заседание можно назвать огромным тактическим успехом Кырымала и его команды. Теперь они могли с полным правом говорить немцам, что представляют не только эмигрантов, но и весь крымско-татарский народ: большой «плюс», которым еще не могло похвастаться ни одно из национальных представительств. Эта поездка и ее результаты привели к тому, что теперь «Восточное министерство» de jure подтвердило то, что фактически уже существовало. Штаб Кырымала был признан единственным представителем интересов крымско-татарского народа и стал теперь официально именоваться Крымско-татарский национальный центр. Это произошло в январе 1943 года. А уже в ноябре того же года при министерстве был создан специальный Крымско-татарский отдел (Krimtataren Leitstelle), руководитель которого доктор Рихард Корнельсен должен был давать указания Кырымалу и его людям [1319].

Давая разрешение на создание Крымско-татарского национального центра, Розенберг полагал, что члены этой организации будут строго следовать немецким инструкциям и проявлять инициативу только в рамках дозволенного. Тем не менее Кырымал практически сразу начал действовать самостоятельно, часто ставя своих берлинских покровителей перед лицом свершившихся фактов. В результате это привело к целой серии конфликтов между различными немецкими инстанциями. И первый из таких конфликтов возник на почве взаимоотношений двух центров национального движения – в Крыму и Берлине.

Еще до приезда Кырымала на полуостров, в апреле 1942 года, группа руководителей Симферопольского мусульманского комитета (Джемиль Абдурешидов, Ильми Керменчиклы и Гжик Аппаз) разработала новый устав и программу деятельности этой организации. В целом эта программа предполагала создание татарского государства под протекторатом Германии, формирование своей армии и выборы национального парламента. Эти документы были поданы на рассмотрение в Берлин, однако их утверждения не произошло [1320].

Пропагандистские плакаты, направленные против советских партизан.

После установления контакта с берлинским центром лидеры Симферопольского мусульманского комитета попытались еще раз поднять вопрос о политическом статусе Крыма. И эта вторая попытка связана с именем Амета Озенбашлы – знаковой фигурой крымско-татарского национального движения периода Русской революции. Война застала Озенбашлы в Павлограде, где он проживал в ссылке, работая врачом-невропатологом. Летом 1942 года несколько представителей симферопольского комитета навестили Озенбашлы. Как нетрудно догадаться, их целью было пригласить его в Крым. И националисты, и немцы (с разрешения которых была предпринята эта поездка) понимали, что, пожалуй, во всем СССР нет больше такого влиятельного крымско-татарского лидера. При этом и члены комитета, и оккупанты преследовали совершенно разные цели. Последние хотели воспользоваться авторитетом Озенбашлы среди крымских татар и тем самым как бы освятить свою политику на полуострове. По их замыслам, призыв к сотрудничеству с немцами со стороны такого человека не оставил бы равнодушным ни одного крымского татарина. Националисты, в принципе, хотели того же, но совершенно для противоположных целей: с помощью такого авторитетного лидера, каким являлся Озенбашлы, они надеялись получить от немцев больше политических свобод. Правда, по свидетельствам современников, этот опальный политический деятель был принципиальным противником сотрудничества с оккупантами в той форме, в какой это ему предлагалось. Поэтому он особенно и не спешил в Крым. Члены комитета и немцы настаивали. Чтобы как-то успокоить их, а заодно и проверить степень немецкой готовности идти на уступки, Озенбашлы в ноябре 1942 года написал свой меморандум, в котором изложил программу сотрудничества между Германией и крымскими татарами. В этом меморандуме он, помимо всего прочего, потребовал признать последних коренным народом на полуострове и народом-союзником Германии. Чтобы исправить вековую несправедливость, всем крымским татарам, которые находились в изгнании, разрешалось возвращение на родину. Те же, кто уже проживал в Крыму, могли получить обратно свои земельные наделы, отобранные в период коллективизации. Но главное, чего добивался Озенбашлы, было создание религиозного и национального центра, который бы пользовался доверием у народа. Автор меморандума считал, что немцы просто обязаны согласиться с его требованиями, так как свои права крымские татары уже давно оплатили кровью, пролитой за Германию в 1917–1918 и 1941–1942 годах.

В феврале 1943 года этот меморандум при помощи Кырымала был передан во все основные немецкие инстанции, которые занимались «восточной политикой». Берлинские татары приложили массу усилий, чтобы этот документ прочитало как можно больше чиновников. Правда, результат оказался нулевым. Не стал меморандум известен и на территории Крыма. Местный начальник полиции безопасности и СД счел «более благоразумным» не распространять его на полуострове. Правда, складывается впечатление, что Озенбашлы сам добивался для своего документа именно такой судьбы. И дальнейшие события показали это очень хорошо [1321].