Константин Кеворкян - Опасная книга. Феномен нацистской пропаганды

В исторической литературе гитлеровская внешняя политика с 1933 по 1935 год получила наименование политики «мнимого миролюбия». Как там писал Макиавелли: «Благовидный предлог нарушить обещание всег­да найдется. Примеров тому множество: сколько мирных договоров, сколько соглашений не вступило в силу или пошло прахом из-за того, что государи нарушали свое слово. И всегда в выигрыше оставался тот, кто имел лисью натуру. Однако эту натуру надо еще уметь прикрывать, надо быть изрядным обманщиком и лицемером, люди же так простодушны и так поглощены своими нуждами, что обманывающий всегда найдет того, кто даст себя одурачить» (13).

Ради маскировки своих истинных намерений Гитлер часто изменял текст «Майн Кампф» в тех местах, которые можно считать особенно вредными для международной политики Германии. В феврале 1936 года он лицемерно говорил французскому публицисту де Жувенелю: «Когда я писал книгу «Моя борьба», я находился в тюрьме. Это было время, когда французские войска удерживали Рурскую область. В тот момент напряженность между двумя странами достигала наивысшей точки, мы были врагами... Но сегодня больше нет основания для конфликта» (14). И дей­ствительно — немецкие союзы фронтовиков организовывали поездки к бывшим противникам во Францию и встречные визиты. Гитлерюгенд и французская молодежь вместе проводили каникулы в палаточных лагерях. А совместный праздник спорта — незабываемая Берлинская Олимпиада, где французская команда на церемонии открытия салютовала фюреру нацистским приветствием! 5 апреля 1940 года Геббельс откровенничал перед узким кругом придворных журналистов: «( Если бы ) В 1933 году премьер-министр Франции сказал: «Рейхсканцлером стал человек, написавший книгу «Моя борьба», в которой написано это и это. Такого человека мы не можем терпеть по соседству с нами. Либо он уйдет, либо мы начнем наступление». Это было бы совершенно логично. Но они от этого отказались. Нас не тронули, нам разрешили беспрепятственно пройти через зону риска, и мы смогли обогнуть все опасные рифы, и теперь, когда мы готовы, хорошо вооружены, лучше их, они начинают войну» (15).

В самом деле, непонятно, до какой степени ослепления дошли западные союзники, чтобы игнорировать то, что фюрер не слишком скрывал. Потому что не мог скрыть. А именно: разницу между пропагандой, направленной за рубежи рейха, и внутренней информационной политикой. Разрыв между ними был поистине вопиющим. Берлин передавал по одной программе, рассчитанной на заграницу, самые миролюбивые и дружественные слова, например о Франции. И в тот же день немецкое радио внутри страны изрыгало дикую брань и инсинуации по адресу той же страны. Официально Польша объявлялась «лучшим другом и союзником» Германии, а в это время пропаганда, рассчитанная на рейх, вела яростную шовинистическую антипольскую кампанию.

Одновременно в поиске реальных союзников в июне 1934 года Гитлер попросил о неформальном свидании могущественного тогда Муссолини, крестного отца европейского фашизма. На конфеденциальную встречу, решив поразить воображение своего гостя, Муссолини пригласил чуть ли не всю мировую прессу. Не ожидавший такого хода событий, «рядом с одетым в парадную форму дуче Гитлер — в плаще, мягкой шляпе и патентованных кожаных туфлях — был похож на коммивояжера. Но, к стыду итальянцев, публичный спектакль провалился. Военный парад прошел в ошеломляющем беспорядке, а праздничный концерт превратился в фарс, так как музыку заглушали организованные крики «Дуче! Дуче!» (16). Единственное, что искренне понравилось в Италии Гитлеру, стала прекрасная Флоренция. Ему здесь пришлось по нраву все: и дворцы, и музеи, и ликующие толпы, и улицы, вдоль которых стояли люди, одетые в костюмы ушедших времен. «Даже 30 января 1943 года, когда мысль о неминуемом падении Сталинграда наполняла тоской его душу, он завел с флорентийцами, входившими в состав итальянской делегации, долгий, полный ностальгии разговор об их родном городе» (17).

Первым серьезным шагом Гитлера на внешнеполитической арене стал успешно проведенный нацистами в ноябре 1933 года референдум на тему выхода страны из Лиги Наций. Те дни в Германии (кроме прочих пропагандистских акций) запомнились разъезжающими по улицам в своих инвалидных колясках искалеченными фронтовиками с плакатами «Павшие за Германию требуют твоего голоса!» 95 % немцев поддержали решение своего правительства, забившего первый гвоздь в крышку гроба Версальской системы.

Положительное решение немецкого народа по выходу из Лиги было необходимо Гитлеру для свободы рук в деле перевооружения Германии. И что особенно важно, вовлекло рядовых граждан в процесс одобрения внешнеполитических инициатив нацистского режима. В феврале 1934 года на секретном совещании гауляйтеров Гитлер сказал: «Именно в области внешней политики важно, чтобы весь народ действовал как бы под гипнозом и безоговорочно поддерживал свое руководство; необходимо, чтобы вся нация по-спортивному страстно следила за борьбой; это необходимо, ибо, если вся нация участвует в борьбе, она ответственная и за проигрыш. Если же нация ни в чем не заинтересована, то проигрывают лишь руководители. В первом случае гнев народа падает на противников, во втором — на вождей» (18). Тезис архиважный. Война в Южной Осетии, когда организовав истребление мирных жителей в Цхинвали, режим Саакашвили, тем не менее, получил безоговорочную поддержку своего народа, прекрасно иллюстрирует умозаключение фюрера.

В субботу 16 марта 1935 года (большинство сюрпризов Гитлер преподносил по субботам) канцлер издал закон о всеобщей воинской повинности и создании армии, состоящей из 12 корпусов и 36 дивизий — около полумиллиона человек. В ночь с субботы на воскресенье последовал демонстративный ввод немецких войск в созданную для безопасности Франции и Бельгии демилитаризованную Рейнскую зону. На следующий день Гитлер объявил о том на заседании рейхстага, вызвав восторженную реакцию зала: «...Ему не дают продолжить. Для истерической толпы «парламентариев» это новость, что немецкие солдаты уже движутся в Рейнскую область... С громкими воплями они вскакивают на ноги. То же делают зрители на галерке... их руки подняты в рабском привет­ствии, лица искажены истерией, без конца орущие рты широко раскрыты. Мессия же играет свою роль потрясающе. Он склоняет голову, само воплощение скромности, и спокойно ждет тишины. Затем по-прежнему тихим, но полным эмоции голосом произносит две клятвы: «Первое, мы клянемся, что бы ни случилось, не жалеть сил на восстановление чести нашего народа, предпочитая умереть с честью в жестоких лишениях, чем капитулировать. Во-вторых, мы торжественно обещаем, что мы будем прилагать все усилия для достижения понимания между народами Европы, особенно с соседними западными государствами... У нас нет территориальных претензий в Европе! Германия никогда не нарушит мир!» (19) После вступления в Рейнскую область Гитлер выдвигает следующие предложения: подписать с Бельгией и Францией пакт о ненападении сроком на двадцать пять лет, подписать военно-воздушный договор, заключить пакты о ненападении со своими восточными соседями, вернуться в Лигу Наций и т. д.