Константин Кеворкян - Опасная книга. Феномен нацистской пропаганды

Речь идет о якобы захвате поляками радиостанции в приграничном немецком городе Глейвице. Один из соучастников провокации, послужившей предлогом для начала военных действий против Польши и начала Второй мировой войны, некий Альфред Науйокс на Нюрнбергском процессе дал ценные показания: «...Мне предписывалось захватить радиостанцию и удерживать ее достаточно долго, чтобы немец, говорящий по-польски, а такой у меня в группе был, мог выйти в эфир с речью на польском языке. Гейдрих сказал мне, что в речи должно быть утверждение, что настало время для конфликта между немцами и поляками... Мюллер также сказал, что направит в мое распоряжение человек 12—13 уголовников, которых переоденут в польскую военную форму; этих людей следует убить и оставить на месте инцидента, чтобы создалось впечатление, будто они убиты во время нападения» (2).

Созданный информационный повод немедленно подхватила вся немецкая пресса. Германское информационное бюро сообщало: «Нападение на радиостанцию было, со всей очевидностью, сигналом для общего наступления польских партизан на германскую территорию. Почти одновременно с этим польские партизаны, как удалось установить, перешли границу еще в двух местах. И в этих случаях также идет речь об оснащенных тяжелым оружием отрядах, поддерживаемых, по-видимому, польскими регулярными частями. Отряды полиции безопасности, несущие пограничную службу, вступили в бой с захватчиками. Ожесточенные боевые действия продолжаются». Газеты откликнулись сенсационными заголовками: «Полнейший хаос в Польше — немецкие семьи спасаются бегством», «Польские солдаты движутся к самой границе Германии», «Три германских пассажирских самолета обстреляны поляками», «В Данцигском коридоре множество немецких сельских домов в огне!» (3)

После совершенного провокаторами набега на радиостанцию Германия получила долгожданный предлог для боевых действий, причем война была объявлена с такой скоростью, что многие депутаты, проживавшие вне Берлина, даже не успели прибыть на заседание рейхстага ввиду срочности его созыва. Их места заняли эсэсовцы из личной охра­ны Гитлера и Геринга, которые играли роль депутатов и «голосовали» за войну с Польшей. При этом Гитлер и верховное командование называли войну «контрнаступлением», что по их мысли камуфлировало истинный характер затеянного ими конфликта. Однако историки знают: нападение готовилось Германией давно и исподволь. Накануне конфликта с Польшей кадровые дивизии вермахта командование передислоцировало из Германии на учебные плацы в Восточную Пруссию якобы для «учебных целей», а также под предлогом того, что они должны принять участие в праздновании 25-й годовщины битвы под Танненбергом — наглядный пример применения дезинформации в целях военной маскировки. ­Оставшимся в польской армии немцам германские спецслужбы рекомендовали заниматься пораженческой пропагандой. Подобные же инструкции давались и представителям украинского меньшинства, которые, как и немцы, подвергались в Польше национальному угнетению (4).

Информационная война между Германией и западными союзниками разгорелась с ошеломляющей скоростью. Уже 3 сентября 1939 года в Атлантическом океане на пути следования в США был торпедирован и затонул английский лайнер «Атения». Геббельс, не давший противнику времени найти подтверждение тому, что британский лайнер атаковала немецкая субмарина, выступил с ошеломляющим «разоблачением»: англичане, по его словам, сами пожертвовали «Атенией», чтобы представить немцев настоящими преступниками в глазах всего мира. Как утверждал Геббельс, хитроумный пропагандистский маневр разработал лично Черчилль, первый лорд Адмиралтейства. Министерство пропаганды сделало расчет на то, что кто первый выдаст информацию, тот и прав.

Известно, что на войне в первую очередь страдает правда. Вслед­ствие односторонней пропаганды и отсутствия объективной информации резко возрастает значение слухов. Как говорил Геббельс: «Слухи — хлеб наш насущный». Немцы называли слухи «пропагандой шепотом». К примеру, в специальной инструкции 559-й немецкой тыловой комендатуры от 24 июня 1943 года подчеркивалось: «Пропаганда шепотом является одним из наиболее действенных средств устной пропаганды. Заниматься ею должны агенты. Материал для пропаганды шепотом будет постоянно сообщаться районным комендатурам. Самовольное проведение пропаганды шепотом запрещается» (5).

Много позже описываемых событий, наука подтвердила - значение полученной непосредственно от других людей информации весьма велико. Социологические опросы, проведенные в США после убийства Джона Кеннеди, показали: не менее половины опрошенных узнали о случившемся от других людей, а не из СМИ. И это в стране, где у всех есть и радио, и телевизоры! (6)

Слухи психологически направлены на снятие напряжения. Они имеют ряд особенностей, которые необходимо учитывать для их эффективной эксплуатации: 1. Источник слуха должен пользоваться доверием аудитории; 2. Содержание слуха должно вызвать доверие; 3. Получатель слуха становится его передатчиком по мере передачи слуха дальше. Есть даже разные виды слухов. Например, «слух-желание» — в нем содержится то, что отражает актуальные потребности и ожидания аудитории, в которой он распространяется. «Слух-пугало» несет в себе угрозу, вызывает негативные настроения и эмоциональное состояние страха и ужаса, отражает некоторые актуальные, но крайне нежелательные ожидания для аудитории, в которой возникает и распространяется. Вспомнилось, как во время «оранжевой революции» один уважаемый киевский журналист с выпучеными от ужаса глазами расскаживал мне о том, что дети «донецких» массово терроризируют местных ребятишек в детских садиках. И кошмары эти, разумеется, происходили с отпрысками его личных знакомых, буквально «вчера».

В немецкой пропагандистской машине существовало особое ведом­ство — т. н. «Контора Шварц ван Берка», во главе которой стоял известный нацистский публицист — упомянутый Шварц ван Берк. Его агентство обеспечивало, в частности, «пропаганду шепотом», в которой Берк считался крупнейшим специалистом. «Продукция» его организации была рассчитана главным образом на внутреннее потребление и восполняла вакуум информации в стране, где закон о предательстве от 21.3.1933 следил за тем, чтобы даже устная критика нового режима подпадала под наказание (тюрьма, в тяжелых случаях — каторжная), и люди попросту боялись знать лишнее, однако все же нуждались в неком информационном заменителе.

Распространение слухов активно использовалось и во внешней пропаганде. После начала Второй мировой войны, во время так называемой «войны слухов», население Франции подвергалось психологической обработке, до мельчайших подробностей продуманной Министерством пропаганды. Многие люди охотно слушали искусное словоблудие Геббельса и передавали полученную «информацию» дальше в виде сплетен и слухов. Тысячи частных лиц получали по почте странные письма, среди публики распространялись листовки с предсказаниями Нострадамуса, в которых предрекалась скорая победа Германии (на самом деле их сочинил сам Геббельс). Кроме того, в его распоряжении имелись десятки тысяч поддельных экземпляров бельгийского журнала «Ля герр де 1939». Все статьи в них до последней запятой соответствовали настоящим. Единственным отличием от подлинника были кроссворды и шарады, в ответах которых пропагандисты заложили деморализующий смысл (7). Их пересылали французским солдатам через Швейцарию. А вынужденное безделье французской армии во время «странной войны» и долгие зимние месяцы ожидания предоставили сроки и возможности для разлагающего действия яда.