Валентин Сахаров - Политическое завещание Ленина: реальность истории и мифы политики.

Новые подходы к решению крестьянской проблемы российской социалистической революции прочитываются в ленинской постановке вопроса о том, что в социалистической революции «политический и социальный переворот» может оказаться «предшественником... культурному перевороту... культурной революции, перед лицом которой мы... теперь стоим»[1692]. Здесь Ленин впервые, идя от анализа опыта революции, подошел к мысли, высказанной К. Марксом в письме В. Засулич (март 1881 г.), о том, что создание необходимой материально-технической базы социалистического общества в России может быть завершено после взятия революционерами политической власти, в ходе реализации ими своей социалистической программы при условии получения материально-технической и культурной помощи со стороны развитых капиталистических стран (а не победившей в них революции, на что ориентировал Ф. Энгельс и что было воспринято российскими марксистами)[1693]. Маркс этот вывод сделал на основе анализа особенностей исторического пути развития России. Ленин, судя по всему, не знал этого письма Маркса**. Он подошел к проблеме с другой, чем Маркс, стороны — не от анализа своеобразия исторического развития страны, а от осмысления практики социалистической революции. Но тем знаменательнее, что он подходил к тем же выводам, к которым пришел К. Маркс.

То же можно сказать и о признании социалистического потенциала у российского крестьянства. Ленин, в отличие от Маркса, не говорит о нем прямо и определенно, но его рассуждения относительно возможности через производственную кооперацию в условиях НЭПа вовлечь его в социалистическое строительство в качестве активного и сознательного участника говорят в пользу того, что Ленин фактически признавал его. Или шел к его признанию. Правда, очевидно и отличие его постановки вопроса от марксовой. Маркс связывает его с коллективизмом, рожденным и поддерживаемым сельской общиной, развивающимся в условиях социалистической революции, а Ленин — исключительно с хозяйственным интересом крестьянина, втягивающегося через кооперацию в новую систему экономических и социальных отношений и благодаря им незаметно для себя преобразующегося в класс социалистического общества.

Все это дает основание предположить, что, если бы Ленин узнал об этих работах Маркса, он смог бы воспринять его идеи и использовать для дальнейшей разработки плана построения социализма в СССР.

Та постановка вопроса о российской социалистической революции, которую предложил Маркс, свидетельствует о том, что его не смущала перспектива ее существования в условиях капиталистического окружения. В самом деле, если революция в России может развиваться в течение какого-то времени, сосуществуя бок о бок с капиталистическими государствами, получая от них современную технику, кадры специалистов и т.д., значит, она, во-первых, достаточно автономна от мировой капиталистической системы и, во-вторых, имеет (сколь угодно маленькие, но имеет) шансы на победу. Иначе бы Маркс не стал призывать русских революционеров действовать подобным образом. Естественно, что сорок лет спустя оснований для оптимистического ответа на этот вопрос было много больше: иной опыт, иная система международных отношений, иной уровень развития России, иные перспективы развития революции на Востоке.

Интересно, что те политические силы, которые не принимали теоретических и политических новаций Ленина, не приняли и «подсказку» Маркса. Известно, что Троцкий и его сторонники откровенно потешались над выводом Сталина о возможности построения социализма в СССР в условиях капиталистического окружения как над попыткой выращивать баобаб в горшке из-под резеды. В выступлениях Троцкого 1925—1926 гг. невозможно найти ничего, свидетельствующего о восприятии, об учете высказанных Марксом соображений. Ни единой свежей мысли по сравнению с тем, что говорилось в 1921—1922 гг. Его ответ Марксу легко прочитать в заявлениях о правильности его теории «перманентной революции», о сохранении приверженности своим старым оценкам и схемам[1694]. Зиновьев и Каменев ответили Марксу, с одной стороны, утверждением, что технико-экономическая отсталость страны является непреодолимым препятствием на пути социалистической революции[1695], а с другой — утверждением, что политики нейтрализации середняка вполне достаточно для победы социалистической революции, т.е. что ее созидательные задачи вполне могут быть решены в крестьянской России без участия и даже вопреки воле основной массы населения страны[1696]. В этом, коренном для революции вопросе, ее опыт они не усвоили.

Есть основания считать, что эта «подсказка» Маркса повлияла на резкое изменение политической позиции Бухарина, превратившегося из идеолога «левого коммунизма» в идеолога правого, кулацкого уклона в компартии[1697]. Новые взгляды Бухарина, концентрированным выражением которых стал обращенный к крестьянству лозунг — «Обогащайтесь!» (апрель 1925 г.), могут быть осмыслены как своеобразная (расширительная и упрощенная) интерпретация вновь открывшихся оценок и идей Маркса. Оттолкнувшись от тезиса, что российское крестьянство имеет социалистический потенциал, он сделал вывод, что все крестьянство, даже кулак, может мирно врасти в социализм. В выступлении Бухарина на XIV съезде партии вполне определились основные положения его новой концепции строительства социализма: «Из-за классовых различий внутри нашей страны, из-за нашей технической отсталости мы не п о г и б н е м ... мы м о ж е м строить социализм даже на этой нищенской технической базе... этот рост социализма будет во много раз медленнее... мы будем плестись черепашьим шагом, но... все-таки мы социализм строим и ...мы его построим»[1698].

Сталин принял подсказку Маркса и, на наш взгляд, дал ей адекватную его мыслям интерпретацию. Он смог это сделать потому, что в ходе социалистической революции вместе с Лениным проделал отмеченную выше эволюцию навстречу еще неведомым им оценкам и предложениям Маркса. Сталин сумел выполнить совет Маркса — «спустился с высот чистой теории к русской действительности»[1699]. Он увидел, что тезис о сохранении в российском крестьянстве социалистического потенциала, сохраняющегося благодаря сельской общине, позволял совершенно иначе поставить и решать вопрос об участии крестьянства в социалистической революции. В статье «Октябрьская революция и тактика русских коммунистов» (17 декабря 1924 г.) И.В. Сталин произвел первую корректировку прежних представлений об условиях победы социализма в СССР. Он акцентировал внимание на своеобразии российской революции, откинув прежние представления о путях ее развития как ошибочные: «Несомненно, что универсальная теория одновременной победы революции в основных странах Европы, теория невозможности победы социализма в одной стране, — оказалась искусственной, нежизнеспособной теорией. Семилетняя история пролетарской революции в России говорит не за нее, а против этой теории». Одновременно Сталин привлек внимание к иной схеме развития социалистической революции — как процессу «революционного отпадения ряда новых стран от системы империализма» при поддержке как со стороны пролетариата других капиталистических стран, так и со стороны СССР по мере успехов в социально-экономическом развитии, превращавшегося во все более мощную «базу дальнейшего развертывания мировой революции»[1700]. Новая схема фактически учитывала высказанное Марксом допущение, что российская социалистическая революция в принципе могла бы развиваться в условиях капиталистического окружения.