Юрий Каторин - Парадоксы военной истории

Двумя дорожками кладбище рассекалось крест-накрест на четыре почти равных участка. Где-то на одном из них и была могила П.Джонса. Вот только где?

Естественно, просто знакомство с территорией ничего не дало. «Это было жалкое и отвратительное зрелище, — писал Портер, — герой, чья слава покорила два континента, чье имя и сегодня, более чем через столетие, звучит как символ морской славы, лежит где-то здесь в забытой могиле, как жалкий изгнанник, заброшенный в убогий пригород чужого города, лежит в земле, оскверненной закопанными здесь же трупами лошадей и собак, в земле, пропитанной нечистотами и покрытой кучами мусора». Но что оставалось делать — только продолжать поиски. Однако теперь для этого необходимо было получить разрешение на раскопки почти полностью застроенной территории.

Переговоры с парижской префектурой и владельцами строений о поиске могилы начались практически одновременно. Шли они тяжело как с точки зрения разрешения на раскопки пусть запущенного, но все же кладбища, так и с точки зрения гарантии сохранности стоящих здесь построек. Предположения владельцев, что в результате раскопок произойдет усадка

Конюшня на месте бывшего кладбища Св. Людовика, где было обнаружено захоронение П. Джонса

Посол Г. Портер и его спутники у могилы П. Джонса

грунта и это приведет к разрушению строений, были вполне логичны. И вообще, дальнейшие работы требовали инженерного руководства и привлечения профессиональных рабочих, а следовательно, немалых средств. Таких средств у посольства не было. Выход был один — обратиться за поддержкой к правительству Соединенных Штатов. Предварительные результаты поисков Портера доложили президенту Теодору Рузвельту. Внимательно изучив все материалы, президент обратился в Конгресс с ходатайством о выделении на дальнейшие поиски 35 тыс. долларов. Учитывая поддержку общественного мнения, деньги Конгресс выделил сразу. Одновременно президент обратился к правительству Франции с просьбой об оказании содействия Портеру.

Теперь префектура Парижа любезно разрешила работы. Однако непременным условием являлось согласие владельцев построек. Переговоры с ними шли долго, но наконец удалось договориться и с ними. Портеру предоставлялось право на поиск места захоронения путем прокладки траншей. Условие ставилось одно — все повреждения, причиненные строениям, должны быть полностью восстановлены. «После долгих переговоров, — вспоминал Портер, — которые длились около двух лет, призыва к гражданскому сознанию и убеждения, что правительство Соединенных Штатов гарантирует восстановление любых повреждений, согласие хозяев было получено. Мне предоставлялось право в течение трех месяцев вести работы по поиску могилы с правом входа во все внутренние помещения строений».

Раскопки начали 3 февраля 1905 года. Первый свинцовый гроб обнаружили через две недели. Увы, он оказался совсем не тем, что искали. Вторая находка тоже была не тем захоронением. Наконец, 31 марта подняли третий свинцовый гроб. От предыдущих он отличался массивностью и качеством отделки. Никаких надписей снаружи не было. И вот 7 апреля после освобождения от деревянной обшивки начали поднимать свинцовую крышку. В нос ударил крепкий спиртной аромат. Когда крышку сняли, присутствовавшие ахнули — несомненно это был П. Джонс: «К нашему изумлению, тело сохранилось великолепно. Казалось, что чуть повернутое вправо лицо сохранило даже свою естественную смуглость. Единственно, что немного было повреждено, так это кончик носа. Очевидно, из-за близости к крышке гроба. Все как один невольно воскликнули — это Поль Джонс! И как по команде сняли шляпы. Положив рядом посмертный слепок, специально привезенный из Филадельфии, мы изумились сходству: широкий лоб, контур бровей, выпуклость и изгиб орбит глаз, высокие скулы, все — даже прядь волос — говорило, что перед нами несомненно были останки того человека, которого мы искали».

Что было дальше? Прежде всего тщательное антропологическое исследование. Известные антропологи профессора Корнел, Капитэн и Хэрве подтвердили: «Да, перед нами не кто иной, как Поль Джонс. В его легких сохранились даже следы пневмонии, полученной в России в 1799 г.» Прошло еще некоторое время, и в Шербурскую гавань вошла американская эскадра в составе четырех крейсеров: «Бруклин», «Такома», «Чаттануга» и «Галвестон». Все было готово к торжественной доставке останков в Соединенные Штаты.

Таким увидели П. Джонса через 113 лет после его захоронения

Прижизненный бюст П. Джонса работы Гудона

7 июля 1905 года в день 158-й годовщины со дня рождения П. Джонса гроб с останками, покрытый звездно-полосатым флагом, поставили на орудийный лафет. Траурная процессия двинулась к вокзалу. Почетный эскорт состоял из 500 американских моряков и батальона французских солдат. Оркестр играл торжественные марши. За лафетом шли представители французского правительства, адмиралы и генералы. Траурную процессию провожали аккредитованные в Париже послы, посланники и военно-морские атташе многих стран. Шел среди них и российский посол А. И. Нелидов.

«Американцы хорошо помнят, что Поль Джонс первый герой их флота, но они все время забывают, что адмиралом он стал в России», — заметил шедший рядом с послом русский военно-морской атташе капитан второго ранга Г. А. Епанчин. — Да, да, адмиралом-то он стал все-таки у нас!»

На следующий день провожаемая залпами артиллерийского салюта американская эскадра снялась с якоря.

По ту сторону Атлантики в Анаполисе в соборе Академии ВМС США уже был готов склеп. В нем и сегодня покоится прах замечательного американского моряка, адмирала Российского флота Джона Поля Джонса.

Это рассказ о плавании во время Гражданской войны в США (1861—1865) двух кораблей конфедератов — рейдеров «Сэмтер» и «Алабама». Обоими кораблями последовательно командовал известный американский моряк южанин капитан Рафаэль Семе. Своими дерзкими действиями особенно прославилась «Алабама». До начала XX века ее автономное крейсерство было самым продолжительным и самым успешным. Действуя в большинстве случаев как судно-ловушка, «Алабама» нанесла торговому судоходству северян весьма ощутимый урон. Рейдерство «Алабамы» убедительно показало возможность длительных и успешных действий отдельных кораблей на коммуникациях даже значительно более сильного в морском отношении противника. Ее действия впервые доказали правомерность крейсерских операций как вида боевых действий флота. Они не только оказали существенное влияние на международно-правовые аспекты войны на море, но и способствовали формированию во многих флотах мира, в том числе и в России, доктрины крейсерской войны. Эту доктрину во время Первой и Второй мировых войн активно претворял в жизнь флот Германии.