Александр Бушков - Россия, которой не было: загадки, версии, гипотезы

Сталин был кровав, суров, жесток и ужасен… Но где вы видели других могучих императоров, великих строителей? В начале любой великой стройки – грязь и кровь. Я хотел бы знать, отыщется ли человек, у которого часто щемит сердце и подступает бессонница, когда он вспоминает о десятках тысячах русских мужиков и пленных шведов, уложенных Петром I в гнилые болота. Я хотел бы видеть человека, у которого до сих пор сжимаются кулаки при воспоминаниях о расстрелянном Бонапартом молодом герцоге Энгиенском. Я хотел бы напомнить, что в той самой «цивилизованной» Британии всего двести пятьдесят лет назад шотландские шахтеры работали в рабских железных ошейниках, а за кражу вешали детей лет 12–14. Всего сто восемьдесят лет назад в центре Лондона регулярные кавалерийские части рубили демонстрантов и сметали пушками «бунтовщиков».

Сталин был жесток и ужасен. Но он, в сущности, всего лишь сделал так, что Россия за пару десятков лет пробежала путь, который благополучные западные демократии преодолели за пару столетий. Он «продолжал дело» не Ленина, а многих и многих европейских монархов.

В той же Англии власть более трехсот лет ломала практически аналогичную русской деревенскую общину – самыми драконовскими методами. Причина проста и подмечена английскими же историками: свободный владелец участка земли и доли в общинной собственности (выгоны, луга, рыбные ловли, все, как в России) стоял непреодолимой преградой на пути… как ни парадоксально, капитализма. Капитализму требовался как раз «винтик» – безземельный работник, которого нетрудно загнать на фабрику. Все было просто, как мычание. Фабрики изготовляли лучшую в мире английскую шерсть. Шерсть давали овцы. Овцам нужны пастбища. Крестьянин-собственник ни за что не отдаст под пастбища свою собственность – у него другие интересы. Вот и началось то, что все мы помним из учебников как «огораживание». У общин любыми неправдами отбирали собственность. И потому XIV–XVI века в истории Англии известны чередой чисто крестьянских восстаний – Тайлера, Кэда, Кета, Джозефа, «Благодатного паломничества», «Маусхолдского сообщества»… [158]

По данным историка Грина (Дж.Р. Грин, «Краткая история английского народа»), казнено около семи тысяч участников восстания Тайлера (при том, что тогдашнее население Англии примерно равнялось двум с половиной миллионам). А послание Королевского совета, обращенное к бунтовщикам и зачитанное самим королем, заканчивалось так. «Отныне ваша рабская зависимость будет несравненно более суровой. Ибо до тех пор, пока мы живы и божьей милостью правим этой землей, мы не пожалеем ума, сил и здоровья на то, чтобы ужас вашего рабского положения стал примером для потомков». (Уолсингхэм, «История Англии».)

В царствование Генриха Восьмого (1509–1547) более 72 тысяч человек (около 2,5% всего населения страны) было казнено за «бродяжничество и воровство». Главным образом, эти «бродяги и воры» – согнанные с земли крестьяне…

И стратегическая задача была выполнена – созданы огромные поместья «нового типа», где на чужой земле работали наемные батраки [108]. От колхозов это отличается только тем, что новые латифундии принадлежали не государству, а частным лицам. Для батраков особой разницы не было: что пнем по сове, что сову об пень…

Другими словами, жертвы английской «коллективизации» оказались как бы «разложенными по графам», «разнесенными» на десятки репрессивных процессов, на сотни лет, а российские жертвы Великого Скачка словно бы «одномоментны». Но я уверен: в процентном отношении к числу населения западноевропейские «винтики» потеряли немногим меньше. Жертвы среди тамошнего «низшего сословия», быть может, и превосходят числом отечественные…

Честно говоря, моя польская кровь не может простить Сталину одного – Катыни. Но я тут же вспоминаю, что столь нежно любимые русскими монархистами государи, вместе взятые, убили раз, наверное, в двадцать больше поляков, чем люди Сталина. По крайней мере, при Сталине никто не насиловал и не убивал монахинь, не расхаживал по улицам с наколотыми на копья детьми, как делали это солдаты атаковавшего Варшаву Суворова…

Заговорив о Сталине, нельзя не коснуться интереснейшей темы – был заговор военных в 1937-м или нет?

Начнем с того, что Гамарник, Якир, Уборевич, Уншлихт и прочие «военные гении», в свое время оплаканные реками слез, – вовсе не командиры поля боя, а политработники в высоких чинах. Те, кто торчал с маузером наготове за спиной командира, сгонял за «колючку» восставших крестьян и расстреливал заложников. А те, кто помахал-таки саблей, вряд ли годились бы для боев с иностранными армиями – все эти Дыбенки и Примаковы были не более чем реликтами, что наглядно доказал «опыт» Ворошилова с Буденным, во Вторую мировую не способных решительно ни на что.

Теперь – Тухачевский. Авантюрист и бонапартик, озабоченный лишь возможностью сделать в кровавом хаосе гражданской войны блестящую карьеру (какого же еще дьявола понесло к большевикам столбового дворянина, никогда прежде не контактировавшего с левыми идеями?).

Начнем с того, что, каким бы парадоксом это не покажется, у Тухачевского не было и опыта Первой мировой войны. В плен к немцам он попал поздней осенью 1914 г., в период, который можно назвать первым. К декабрю этого года начавшие войну кадровые армии всех воюющих сторон были практически выбиты. Война становилась другой – пришли новые люди, в массе своей не связанные с довоенными армиями, чуть позже стала широко использоваться военная авиация, танки, новые виды артиллерии, другая техника. Изменились сами тактика и стратегия. Так что вернувшийся на родину после крушения монархии Тухачевский в военном отношении был полным нулем – его военный опыт попросту никуда теперь не годился, поскольку принадлежал безвозвратно ушедшему вчерашнему дню.

Поход в Сибирь Тухачевский выиграл исключительно благодаря тем самым партизанским армиям, практически без всякой помощи красных покончивших с Колчаком. «Достижения» Тухачевского сводятся лишь к атаке на мятежный Кронштадт и карательным операциям против восставших крестьян (которых будущий маршал травил в лесах боевыми газами).

Единственным «вкладом» Тухачевского в военную науку стал «таранный метод», заключавшийся в том, что «теоретик» предлагал собрать все силы в кулак и ударить по слабому месту противника. Однако подобный метод под названием «косая атака» был впервые применен в Семилетнюю войну королем Фридрихом Прусским (который, в свою очередь, попросту позаимствовал его у полководца Древней Спарты Эпаминонда…).

При единственной попытке помериться силами с «внешним врагом», в польскую кампанию 1920 г., Тухачевский был позорно бит маршалом Пилсудским. Лет пять назад под одной обложкой переизданы книги обоих «дуэлянтов». Чтение занимательнейшее [196]. Мои личные симпатии к Пилсудскому здесь ни при чем – просто-напросто польский маршал неторопливо и логично доказывает, что Тухачевский на каждом шагу занимается подтасовками, и события, мягко говоря, происходили не совсем так… Достаточно прочитать версию событий, изложенную самим Тухачевским.