Александр Багаев - Презумпция лжи

Читатель раскрыл очень необычную книгу. Прежде всего, это блестящая работа, — одна из лучших, которые мне довелось прочесть за последние 10–15 лет. Она необычна как по форме, так и по содержанию, включая разнообразие последнего. По сути перед нами научное исследование, а точнее — расследование. По форме — нечто среднее между эссе и интеллектуальным романом на исторические и криптологические темы.

Автор — Александр Владимирович Багаев, переводчик-международник, человек интересной и насыщенной судьбы — анализирует привычные схемы и интерпретации многих исторических событий. К этим схемам и интерпретациям он чаще всего подходит как к исходно лживым (отсюда — «презумпция лжи»), вскрывая и обнаруживая того самого Дьявола (Лжи), который — в деталях. Когда-то Черчилль заметил, что правда, особенно во время войн, нуждается во лжи как своём телохранителе ( bodyguards of lie ) [1] Цитата Черчилля в одном из русских переводов: "В военное время правда столь драгоценна, что её должны охранять караулы лжи." ( прим. верст. fb2 ) . Почти весь XX век — это война, да и раньше было немногим лучше. Историк, следователь по особо важным историческим делам, вообще пристальный наблюдатель чаще всего имеет дело с ложью в качестве барьера между ним и реальностью. Нередко такой барьер материализуется в виде научных парадигм, т. е. того, что Т. Кун определял как систему методов, способов постановки вопросов, разделяемых определённым научным сообществом, и — самое главное — само это научное сообщество. Т. е. «научное племя» — « scientific tribe », овеществлённое в диссертациях, монографиях, структурах, учёных советах и т. д. и т. п. Воспроизводство таких сообществ и их способов ви́дения, их презумпций становится их главной функциональной задачей, отодвигая на второй план задачи содержательные, в результате чего сообщество формально разумных индивидов превращается в квазиразумного актора со своими целями и задачами; бодигард лжи прячет истину под замок, тень перестаёт знать своё место. Серьёзное историческое расследование, тем более, следствие по особо важным историческим делам — это всегда столкновение с «теневой наукой», стремящейся подменить реальную.

«Презумпция лжи» — это совокупность следствий по особо важным историческим делам, превращающаяся в систему, эффективно разрушающую исторические мифы, выдаваемые за историческую истину. А. В. Багаев убедительно опровергает миф о «макиавеллизме», демонстрируя, какие интересы сформировали этот миф и стоят за ним; миф о вандалах как варварах — крестоносцы, разрушившие Константинополь, были несравнимо большими варварами, но они — не славяне, не православные — свои для западной исторической традиции, а потому им прощают и даже романтизируют их. То же можно сказать о геноциде Византии по отношению к готско-славянской цивилизации с её арианской верой.

Автор убедительно показывает, что оруэлловский «ангсоц» — это не пародия на СССР, а изображение возможного западного тоталитаризма. Весьма впечатляет анализ А. В. Багаевым хитросплетений межэлитного взаимодействия российских революционеров (они же позднее — советские государственные деятели), с одной стороны, и западной политико-экономической элиты, с другой. Читателю предстоит ближе познакомиться с малоизвестными или почти неизвестными персонажами русской и западной истории: Мурой Будберг и Ротштейном, Литвиновым и Красиным (единственный практический ровня Ленину в большевистской партии), Ратенау и Локартом, Бэрингами и Флемингами.

Рассматривая указанные фигуры и снимая одну за другой «семь одёжек и все без застёжек» лжи, укрывающие эти фигуры, А. В. Багаев формулирует важный вывод: «на практике отнюдь не из-за происков советской или какой-то там ещё «тоталитарной» пропаганды, а просто из-за наслаивающихся друг на друга искажений и пробелов в биографиях конкретных деятелей кукожится и дробится на всё менее понятные и потому всё более несвязные куски настоящая биография исторического события, в котором эти деятели играли значимые роли».

Один из наиболее интригующих сюжетов книги — получастная-полулюбительская разведка, созданная верхушкой британского общества в её интересах и укомплектованная её же представителями, — реализация классового (аристократического) подхода в одной, отдельно взятой сфере. Не менее интригующий сюжет — тесные контакты этой разведки с коминтерновской (не путать с советской!) разведкой. А между разведками — фигуры интерлокеров. В частности, всё та же Мура Будберг и, например, её связник и друг Дафф Купер. И — как тесен мир и как иронична история: правнучатый племянник Муры Ник Клегг был заместителем премьер-министра Великобритании Дэвида Кэмерона, а правнучатый племянник Даффа Купера — сам премьер-министр Дэвид Кэмерон.

Да, жизнь хитрее и острее многих детективов и политических триллеров…

Не скажу, что меня убедила увлекательная, но весьма небесспорная расшифровка А. В. Багаевым знаменитой «исповеди Христиана Раковского», однако именно небесспорные вещи часто оказываются самыми интересными, равно как именно несогласие делает жизнь стоящей штукой (так говаривал мой хороший знакомый замечательный учёный Ференц Фехер). Кстати, именно несогласие как с липовыми, шитыми белыми нитками схемами, так и с намного более изощрёнными, внешне правдоподобными (и наукоподобными/наукообразными) интерпретациями движет А. В. Багаевым. Подобно андерсоновскому мальчику он говорит: «А король-то голый» — и сыпется ложь, и валятся бодигарды лжи, падает занавес и появляется Истина. И она далеко не всегда прекрасна. Как говорил Мартин Лютер, «Дух Истины болезнетворен… Ибо Истина нелестна. И он повергает в болезнь не просто того или иного человека, но весь мир. И уж такова наша мудрость, чтобы всё озлить, онедужить, осложнить, а не оберечь, опосредовать и оправдать, как если бы посреди чистого поля свободной, ясной и готовенькой стояла Истина». Чтобы это произошло, добавлю я вдогонку старику Мартину, нужно отстрелять бодигардов лжи — по снайперскому принципу: «один выстрел — один труп». Для меня книга А. В. Багаева — нечто вроде когнитивной снайперской винтовки. Жёстко? А не надо врать, тогда не придётся нестись в страхе от беспощадно занесённой бритвы — не Оккама, презумпции лжи.

Будучи по профессии переводчиком-международником, я вот уже скоро сорок лет имею дело главным образом с политической и исторической публицистикой. И ещё со временем выработал привычку записывать некоторые особо меня впечатляющие вещи, в основном в форме документальных зарисовок или рассказов от своего же первого лица. Ну и как-то так повелось, что первым читателем многих моих очерков часто становилась ныне уже покойная моя старшая сестра, имевшая прозвище «Сестричка».