Александр Нечволодов - Император Николай II и евреи

Г-н С. Нилус указывает, что рукопись «Протоколов», написанная на французском языке, была выкрадена из тайного хранилища во Франции и передана ему покойным чернским уездным предводителем дворянства Алексеем Николаевичем Сухотиным.

Помимо второго издания в 1905 г. указанной выше книги г. Нилуса с приложенными «Протоколами», к тому же времени относится появление в русских книжных магазинах других изданий с «Протоколами»: «Корень наших несчастий» неизвестного автора, «Обличительные речи. Враги рода человеческого» г. Бутми.

Хотя в эту эпоху в России бушевала революция 1905 года, в которой отчетливо ощущалась еврейская рука, эти «Протоколы» не произвели особого впечатления на широкую публику: в еврейских ежедневных газетах, издававшихся на русском языке, появилось несколько отчетов об этих «абсурдных вымыслах нескольких жалких черносотенцев», направленных против еврейского народа, и даже «Новое время» в начале 1906 г. поместила заметку А. А. Столыпина, которого невозможно заподозрить в особой благожелательности к еврейскому вопросу. В этой заметке он говорил, что «Протоколы», очевидно, представляли собой выдумку неразумных людей: «Можно не любить евреев, — писал А. А. Столыпин в своей заметке, — но это не основание быть дураком!».

Напротив, после революции 1917 года на «Протоколы» стали смотреть другими глазами. То, что вызывало презрительную усмешку как «абсурдная выдумка нескольких жалких черносотенцев», на глазах у всех осуществилось на практике с ошеломляющей точностью свершившегося пророческого предсказания. Эту точку зрения русских, знакомых с «Протоколами», полностью разделяло и русское Временное правительство, и его глава князь Львов. В январе 1917 г., т. е. за месяц до революции, г. Нилус отпечатал в типографии Троице-Сергиевой лавры новое четвертое издание своей книги под названием «Близ есть, при дверех. О том, чему не желают верить и что так близко!».

Через короткое время после революции группа мужчин подошла к товарному вагону, в который был погружен тираж, изъяла оттуда книги, сожгла их на платформе вокзала, а затем исчезла... [222] Монсеньор Жуен. Указ. соч. II. – С. 2, 3. «Придя к власти, Керенский потребовал найти все экземпляры “Протоколов” в Петрограде и Москве», — читаем в сочинении монсеньора Жуена под названием «Жидомасонская угроза» [223] Там же. .

Той же точки зрения на «Протоколы», что и Временное правительство, придерживались пришедшие ему на смену большевики. Весной 1919 г. автор настоящего сочинения видел в Екатеринодаре трех русских крестьян, которые прибыли из Киева, занятого в то время большевиками, перейдя линию фронта красных и добровольцев. Они принесли с собой разделенный на три части и спрятанный под одеждами экземпляр книги Нилуса издания 1917 г. и говорили, что, если бы большевики узнали об этом, их бы немедленно расстреляли.

Но, несмотря на чинимые препятствия как со стороны Временного правительства – князя Львова и Керенского, так и большевиков, книга Нилуса и «Протоколы» проникли после революции 1917 года в Западную Европу и Америку. Удивительное сходство событий, развернувшихся как в России, так и в других странах, с предсказаниями «Протоколов» не могло не привлечь внимания. Переводы их появились в Польше, Германии, Англии, Франции и Америке, и по мере их появления евреи старались изымать их из обращения, замалчивать и искажать. Затем в еврейской прессе начали появляться страстные опровержения, и, наконец, целый ряд открытий истинных авторов, которыми оказывались озлобленные антисемиты.

Монсеньор Жуен в сочинении «Жидомасонская угроза» писал: «Способы, которые используют евреи для борьбы с “Протоколами”, – сначала их уничтожение, а затем отрицание. Такая двойная тактика дает нам если не весомые доказательства подлинности этого знаменитого документа, то, во всяком случае, глубокую убежденность в его достоверности. Израиль запутался в собственных сетях... В Польше была опробована та же схема (что и в России), и переводчику пришлось скрывать свое имя, чтобы спасти жизнь. Схожие покушения имели место в Германии и Англии. Наконец, следующая статья нашего нью-йоркского корреспондента является неопровержимым доказательством первого способа еврейской тактики, применяемой к “Протоколам”» [224] Монсеньор Жуен. Указ. соч. II. – С. 69 и далее. .

В этой статье корреспондент монсеньора Жуена в Нью-Йорке г-жа Фрай сообщала: «Знаменитые “Протоколы сионских мудрецов” были привезены в Америку русским офицером, капитаном А. в конце 1917 года. Экземпляр был из тиража 1917 года, который Керенский приказал сжечь на вокзале в Москве.

Г-н С. из Нью-Йорка, которому передали книгу, перевел ее с помощью секретаря г-жи Б. с русского на английский; и чтобы проверить реакцию коренного американца, для которого еврейского вопроса не существовало, он передал перевод одному американскому офицеру – капитану Г., служившему во время войны в армейской разведке (“Military Intelligence”).

Видимо, чтение этого документа произвело столь сильное впечатление на этого человека, что он посчитал необходимым немедленно передать его своему начальству.

Он сделал несколько копий, одну из которых через г. Г. Карпентера передал военному министру (“War Office”), а вторую – министру иностранных дел (“State Department”) в Вашингтоне.

В то же время г. Карпентер, у которого осталась еще одна копия, показал ее некоторым своим друзьям и среди них – одному адвокату из Вашингтона г. Р. Б. ... Последний, несмотря на то, что документ находился у него очень короткое время, мгновенно оценив всю важность сионистского плана и воспользовавшись своим диктофоном, записал на него большую часть восьми первых “Протоколов”. В январе 1919 г. этот адвокат показал отрывки своим друзьям, которые приложили все усилия, чтобы получить полную копию “Протоколов” из книги Нилуса и найти капитана Г., у которого находились “Протоколы”. Этого офицера перевели на новое место службы, но странным образом в военном министерстве никто не знал или делал вид, что не знает его нового адреса. В результате предпринятых попыток выяснить этот вопрос у одного из чиновников министерства иностранных дел удалось узнать, что вышеупомянутый документ без колебаний посчитали большевистской пропагандой, написанной где-то на дне винного погреба сообразительными пьяницами, но по причине бунтарского характера этого текста считалось необходимым принять все меры для того, чтобы помешать его распространению (sic!).

На самом деле копию документа в министерстве хранили в сейфе.

В военном ведомстве – тот же разочаровывающий результат. Офицер, капитан Ж., держал документ в руках и, когда его читал, “по приказу” сверху был вынужден отдать документ, а все усилия получить его обратно были напрасны...