Николай Платошкин - История Мексиканской революции. Выбор пути. 1917–1928 гг. Том 2

2 июля 1920 года Торрес встретился с Вильей на одной из асиенд в Чиуауа. [164]После этой встречи Вилья написал де ла Уэрте письмо, в котором подробно излагал условия своей капитуляции. Правительство должно было передать ему асиенду, но не для личных нужд, а для того, чтобы на ней могли прокормиться наиболее близкие его соратники. Вилья, который всегда был человеком очень практичным, даже предлагал в качестве варианта одну из асиенд, владельцы которых давно не платили налогов государству. Таким образом, писал он, правительство сможет приобрести асиенду дешево – в счет налоговых недоимок. Для себя Вилья просил поста командующего «руралес» (то есть сельской полицией) штата Чиуауа или, по крайней мере, южной его части. Остаться под началом Вильи и получать от государства жалованье должны были 500 бойцов. Вилья обязался быстро покончить в штате с бандитизмом и преступностью. Наконец, он поклялся сохранять полную лояльность властям штата и национальному правительству и «простить всех своих врагов».

Понимая, кто в стране на самом деле хозяин, Вилья требовал, чтобы условия подписал не только де ла Уэрта, но и Кальес, Бенджамен Хилл и сам Обрегон.

Де ла Уэрта был готов предоставить земли солдатам Вильи, однако ограничил их число 250. Этим ветеранам правительство обязывалось платить жалованье как военнослужащим в течение года после капитуляции. Ветераны и Вилья должны были поселиться на асиенде «Канутильо», которой когда-то управлял соратник Вильи Урбина. Таким образом, Вилья находился бы под защитой наиболее близких ему людей, которым к тому же разрешалось ношение оружия (количество вооруженных вильистов не могло превышать 50 человек). Однако самое главное условие – назначение Вильи шефом «руралес» – де ла Уэрта решительно отверг. Он требовал, чтобы Вилья полностью ушел из политики.

Кальес и Хилл быстро согласились подписать условия, на которых Вилья прекратил бы борьбу. Однако ключевой политик страны Обрегон ничего не хотел слышать о компромиссе с «бандитом». Вдобавок Торрес опубликовал условия, причем именно в варианте Вильи, в газетах, и у Обрегона сложилось впечатление, что де ла Уэрта согласен назначить бывшего партизанского командира шефом «руралес» Чиуауа.

Под давлением Обрегона де ла Уэрта прервал переговоры, а Амаро получил указание активизировать борьбу против Вильи. 17 июля 1920 года Обрегон послал де ла Уэрте письмо, в котором говорилось, что армия не примет никакого соглашения с бандитом Вильей, отрезавшим уши у захваченных им в плен военнослужащих. [165]По сути, Обрегон грозил временному президенту новым мятежом. Через день де ла Уэрта получил очередное письмо Обрегона, в котором отправитель грозил уже жесткой реакцией Соединенных Штатов. Что будет делать де ла Уэрта, если после амнистии Вильи США потребуют его выдачи хотя бы за нападение на Колумбус в 1916 году? Обрегон указывал на интервью, данное генералом Амаро американским журналистам. В нем Амаро заверял, что ни при каких условиях не согласится на мир с Вильей. Обрегон намекал, что это мнение разделяют все генералы армии.

Де ла Уэрте не оставалось ничего иного, как подчиниться консолидированному мнению всей военной верхушки страны. Торрес предупредил Вилью, что дальнейшие переговоры могут окончиться для него тем же, чем для Сапаты в апреле 1919 года. Вилье пришлось опять перейти на нелегальное положение. Он понимал, что новое руководство Мексики не имеет единой позиции, и решил немного подтолкнуть события в выгодном для себя направлении.

Как бывало не раз и раньше, Вилья совершил то, чего от него никто не ожидал. Он решил напасть на штат Коауила, мало затронутый войной. Для этого вильистам пришлось сделать почти невозможное – пройти несколько сотен километров по безводной пустыне, отделявшей Коауилу от Чиуауа. Переход выдержали не все – некоторые бойцы сошли с ума от жажды. Пало много лошадей. Зато в Коауиле было все, чего уже давно не видели в измученном войной Чиуауа, – вдоволь еды и лошадей на местных асиендах.

Вильисты быстро заняли небольшой городок Сабинас (важный центр транспортных коммуникаций, ведущих в США). Вилья захватил три товарных эшелона и взорвал рельсы на 50 километров к югу и северу от Сабинаса, чтобы исключить внезапное нападение правительственных войск. [166]Американский консул из Пьедрас-Неграс сообщал, что у Вильи примерно 700 бойцов и в Сабинасе он, как обычно, обложил местных бизнесменов «налогом» в 30 тысяч песо. С американских ранчо в окрестностях Сабинаса вильисты увели 80 лошадей. [167]Затем партизанский командир телеграфировал де ла Уэрте о готовности возобновить переговоры. В Мехико известие о появлении Вильи в Коауиле произвело эффект разорвавшейся бомбы. Правительство просто не могло позволить себе ввергнуть в войну цветущий штат на границе с США. Как отмечал британский вице-консул в Торреоне, Вилья давал понять Обрегону и всему миру, что он вовсе не разбит и имеет все возможности для продолжения партизанской войны.

Опираясь на поддержку Кальеса, де ла Уэрта опять возобновил переговоры. Его новые условия были более благоприятными для Вильи – президент соглашался предоставить землю не 250, а 800 вильистам. Эти условия были подписаны Кальесом и Хиллом и отправлены Вилье. Обрегон опять послал телеграммы де ла Уэрте и Хиллу, требуя прекратить все контакты с Вильей и снова напирая на возможную негативную реакцию США. Однако Вилья, получив подписанное тремя лидерами страны письмо, сразу поставил под ним собственную подпись. Обрегон же оказался в непростом положении. Получалось, что теперь только он стоит на пути окончательного национального примирения в стране. Скрепя сердце Обрегон дал свое согласие, но подписывать ничего не стал.

29 июля 1920 года Вилья написал Обрегону письмо, в котором говорилось, что отныне он не считает Обрегона врагом, а, напротив, предлагает ему дружбу. Смысл письма, однако, был в ином – Вилья все же хотел получить от Обрегона некие письменные заверения, что после избрания президентом он будет соблюдать условия, подписанные де ла Уэртой, Кальесом и Хиллом. Через два месяца Обрегон ответил, что гарантирует Вилье полное соблюдение всех договоренностей. [168]

Вопреки предсказанию Обрегона, США выразили удовлетворение достижением соглашения между Вильей и властями. Американскому бизнесу на севере Мексики отныне уже не надо было платить «налоги» вильистам и кормить правительственные войска, которые часто тоже не платили за оказанные им услуги. Теперь американские граждане в Мексике могли чувствовать себя в безопасности.

Только военный министр Великобритании Уинстон Черчилль потребовал у британского представителя в Мехико Камминса поставить вопрос о привлечении Вильи к ответственности за убийство англичанина Уильяма Бентона. Камминс, с одной стороны, пытался оправдать Вилью перед Лондоном. Он писал, что произошло трагическое недоразумение: во время беседы с Вильей, протекавшей на повышенных тонах, Бентон полез в карман за платком, а присутствовавший на встрече генерал Фьерро убил его, думая, что тот хочет вытащить пистолет. С другой стороны, Камминс предложил де ла Уэрте, чтобы Вилья официально извинился перед Великобританией за инцидент. Де ла Уэрта понимал всю невозможность этой просьбы и почти умолял Камминса, чтобы англичане забыли всю эту историю. Иначе с таким трудом достигнутое национальное примирение в Мексике опять окажется под угрозой. Единственное, чего удалось добиться Камминсу, – обещание правительства Мексики выплатить компенсацию вдове Бентона.